Средство от Алкивиада

- Не всегда можно сразу пускать в ход кулаки, да и не всего можно добиться кулаками. Поэтому возьми себя в руки и научись быть флегматиком. Главное - хладнокровие. А когда придет время, мы Кицкого Прижмем.

Я пожал плечами, но остался. Засемпа иногда приводит меня в изумление. Обычный, казалось бы, парень, такой же, как все, бездельник, а вдруг заговорит с тобой - точь-в-точь философ.

«В конце концов, - думал я, подавив обиду, - мы и в самом деле низко пали, если даже такое пресмыкающееся, как Кицкий, может свободно издеваться над нами, а мы стоим перед ним, как нищие, и молча сносим оскорбления…»

Единственное, что нам оставалось - это делать вид, что мы не понимаем намеков Кицкого и с интересом следим за ходом игры.

Но Кицкий и не думал торопиться, совсем наоборот, он умышленно затягивал игру и бравировал красивыми розыгрышами. Поначалу Пикульский шел впереди его на четыре очка, но теперь Кицкий догнал его, и счет стал 20:20.

Он как будто воспрянул духом. Давал чертовски крученые мячи, брал самые трудные резаные подачи далеко за пределами стола, и все это только потому, что мы смотрели на него. Пикульский, видя, что шутки плохи, тоже взял себя в руки. Некоторое время они спокойно разыгрывали подачу, но тут Пикульский срезал мяч и легонько посадил его тут же за сеткой. Кицкий в этот момент был далеко от стола и не успел подбежать. Счет стал 21: 20 в пользу Пикульского. Кицкий перестал отпускать шуточки и лениво отбивал мяч. Похоже было, что он устал. Пикульский осмелел и снова перешел в атаку. Но теперь уже Кицкий принял - далеко за столом - резаный мяч, придержал его и потом так запустил, что мяч отлетел в угол стола. Пикульский промахнулся. Он еще раз попытался провести мастерскую подачу, но ничего у него не получилось. Теперь уже Кицкий был впереди, и Пикульский боялся рисковать. Вызывающее спокойствие Кицкого выводило его из равновесия…

- Ну как, я обставил Пикуся? - хвастливо обратился к нам Кицкий.

Мы с нетерпением посмотрели на часы. Сейчас будет звонок.

- Обставил, - согласился Засемпа, вынимая кулек с семечками. - А теперь кончай с ним.

- Сейчас кончу, - засопел Кицкий.

Его подачи становились с каждым ударом все сильнее. Наконец мяч пролетел параллельно столу, чуть коснулся сетки, отлетел от ракетки Пикульского, угодил в потолок и упал под стол,

Кицкий бросил ракетку и подошел к нам.

- Я догадываюсь, зачем вы ко мне пришли, - сказал он, бесцеремонно запуская лапу в кулек с семечками, - но помочь не могу. Вы сами все испортили. Как это вы могли так поступить с Шекспиром? - говорил он, торопливо пожирая семечки. - Еще хорошо, что он не засыпал вас перед гогами. Наверное, он решил расправиться с вами собственноручно.

- Мы не могли иначе, - хмуро проворчал Засемпа. - Он не пожелал с нами разговаривать. И вообще он даже слова не дал нам сказать.

- Да? Это в самом деле неприятно. - Кицкий игриво усмехнулся и подбросил вверх шелуху от семечек.

Я с отвращением отодвинулся от него.

- Не строй дурочку, лучше признайся по-хорошему, что ты нарочно все подстроил.

- Я? Да ты с ума сошел!

- Ты специально разыграл нас. Ты знал, что он ничего не скажет, - напирал я на Кицкого.

- Да что вы? - Он явно испугался. - Вы сами во всем виноваты. Шекспир тихий, как овечка, и к нему спокойно можно подобрать ключ. Но где же это видано, чтобы затевать с ним разговор во время репетиции? Он ведь артист. Он, когда играет, ничего, кроме пьесы, не видит и не слышит. Нужно было переждать. Выбрать подходящий момент.

- Брось трепаться, старик, - холодно усмехнулся Засемпа, - и давай перейдем, к делу. - Ты должен придумать что-нибудь новое.

- Не выйдет! Я вам уже сказал. - Кицкий со страшной быстротой пожирал семечки. - Вы погорели. После того что вы сотворили с Шекспиром, никто с вами и говорить не захочет. Влипли вы, как щенки. Мне и самому стыдно, что приходится с вами возиться. - Он с озабоченным видом откашлялся и снова бесстыдно запустил в кулек лапу.

Я подсчитал, что за две минуты он умудрился сожрать более четверти килограмма семечек. Кровь кинулась мне в голову, но Засемпа не обращал на его слова никакого внимания.

- Дадим тебе сделать три круга, - спокойно сказал он.

- Три круга на этом трупе? Благодарю покорно. - Кицкий презрительно расхохотался. - Он вчера испортил мне все брюки. Это жульничество - предлагать делать круги на таком драндулете!

- Если это труп, то незачем тебе было на нем ездить. Не трепись: мотор на полном ходу, - сказал я, пытаясь сохранить достоинство.

- Это уж точно, что на ходу, - издевался Кицкий, - да еще на каком ходу! Невозможно выключить газ. Если это еще и не покойник, то уж во всяком случае больной в предсмертных судорогах. А выражаясь точнее - припадочный. Визжит, подбрасывает, брызжет во все стороны какой-то гадостью…

Засемпа кашлянул:

- Мотор Пендзеля требует некоторых… гм… навыков.

- Чистки? Ремонта? Ему ничто не поможет.

- Я говорю - навыков, - процедил Засемпа.

- Ах, навыков?! Скажешь тоже! - злобно рассмеялся Кицкий.