Срок истекает на рассвете. Черные цветы Френсиса. Цивилизованные джунгли. Актеры-любители. Утром, в день святого Патрика. Десять нитей. «Шутка»

— Они слишком темные. — Клэр повернула в сторону, и тропинка вывела их в густую рощу гигантского бамбука, закрывавшего солнечный свет. — Он пытается вывести такой темно-красный цвет, который будет казаться почти черным.

— Черная азалия? — удивился Хэрлен. Но он не думал о цветах. Он любовался Клэр, которая шла впереди него с опущенной головой. — Клэр, — произнес он.

Она остановилась, быстро обернулась.

— Тот поцелуй в столовой не считается. А этот — чтобы сказать тебе «доброе утро» и «я люблю тебя»… А теперь скажи, почему ты удрала от меня?

Она положила голову ему на грудь.

— Я объяснила тебе.

— Нет, — возразил он, — ты мне ничего толком не объяснила. Расскажи сейчас.

— Я не совсем здорова, Хэрлен. Психически.

— Откуда ты знаешь? Ты когда-нибудь была у психиатра?

— Нет.

— Что же тебя беспокоит?

— Я… я не знаю. Может быть, и ничего. Может быть, это просто… то, о чем я думаю… — Она отвернулась и снова пошла вперед. — Я не хочу говорить об этом.

Хэрлен почувствовал замешательство, похожее на раздражение. И одновременно — большую нежность. И где-то глубоко внутри — зарождение страха.

— Обратись к доктору, Клэр. Если ты больна, хороший доктор тебя вылечит.

Они вышли из бамбуковой рощи. Здесь росли гардении. Воздух был насыщен их ароматом. Клэр повернула от залива, шагая быстрее прежнего. Хэрлен не отставал от нее.

— Послушай, — сказал он, — я бросил работу в Нью-Йорке и приехал сюда, потому что люблю тебя. Я хочу жениться на тебе. Я не собираюсь так легко отступать.

Клэр не отвечала. Голова ее была опущена. Она беззвучно плакала.

— Ладно, — продолжал Хэрлен, — я сам все выясню. — Он набрал воздух. — Почему ты солгала шерифу вчера вечером?

Она быстро подняла голову и уставилась на Хэрлена.

— Солгала? Я… Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

— Ты сказала ему, что только подошла к дому доктора, обнаружила, что его нет, и уже собиралась уходить, когда подоспел я.

— Так оно и было.

— Но до того, как ты меня окликнула, я уже был там некоторое время. А где была ты?

— Я стояла у причала. Я ждала, отчасти надеясь, отчасти не надеясь, что доктор вернется. Я стояла там, держа веревку от байдарки, когда увидела твою машину. Не зная, кто приехал, я… просто наблюдала.

— Клэр, ты знаешь, кто убил доктора?

— Нет.

— Может быть, ты подозреваешь кого-нибудь?

— Нет! — В голосе ее прозвучали нотки отчаяния. — Конечно, нет! Никто не мог хотеть убить доктора Чарли!

— Но кто-то убил его, — спокойно возразил Хэрлен. Через минуту он продолжал. — Ты вчера сказала, что он просил приехать. Зачем?

— Накануне он был у нас. Очевидно, я была заметно расстроена. Я только что вернулась из Нью-Йорка, и Хэйзел не переставая спрашивала, почему я приехала. Само собой разумеется, я не могла ответить ей на этот вопрос. И… — Подняв обе руки, Клэр сделала беспомощное движение, — доктор Чарли пригласил меня к себе, сказав, что должен кое-что сообщить мне.

— О чем?

— Не знаю. Наверное, о чем-то, касающемся меня.

— Ему-таки не удалось этого сделать?

— Нет.

Они вошли в кизиловую рощу — сплошной розовый и белый цвет.

— Кто-нибудь слышал слова доктора о том, что он должен кое-что тебе сообщить?

— Никто.

— Ты же сказала, что там была Хэйзел.

— Хэйзел Прайс. Ты видел ее вчера вечером. Она была у нас с Тэйлором Эдемсом. Был и Фрэнсис. Но доктор Чарли перед уходом вызвал меня на веранду.

— И никто не слышал его слов?

— Нет… Но, полагаю, что любой из них смог бы услышать, если бы захотел. Но почему ты спрашиваешь?

— Не знаю.

Она уставилась на него.

— Ты предполагаешь, что кто-то убил доктора Чарли, чтобы помешать ему… Но это бессмысленно…

— Я тоже так думаю, — сказал Хэрлен.

Впереди показалась гладь воды. Кизил снова уступил место азалиям, а за ними была река с маленькой пристанью.

— Здесь, в конце причала, была вышка с трамплином. Фрэнсис велел снести ее после того, как Роджер убился… или убил себя… — добавила она неуверенно.

— Что такое? — спросил Хэрлен. — Зачем ему было убивать себя?

— Предположим, что ему было известно то же, что знал обо мне доктор Чарли?.. Роджер не признавал развода… — Она нервно засмеялась. — Или такое предположение может возникнуть только у ненормального человека?..

В этот день после полудня у Клэр была запланирована поездка в Тампу в косметический кабинет. Хэрлен отвез ее туда. Как только Темные Сады остались позади, Клэр, казалось, забыла о событиях прошлой ночи, о своей болезни и начала говорить о Нью-Йорке, о людях, с которыми она там встречалась, и о всякой всячине. При этом она беззаботно смеялась.

— Я буду занята около часа, — сказала она, когда они подъехали.

— Не торопись. Я займусь осмотром города.

Но как только она ушла, Хэрлен направился прямо в юридическую контору Эрика Букера.

Адвокат сидел за большим письменным столом, слегка откинувшись. Его темное мрачное лицо немного вытянулось.

— Довольно странный вопрос, мистер Миллер. Почему вы обратились с ним ко мне?

— Клэр сказала мне, что вы давно знаете ее семью. И все их семейные дела.