Срок истекает на рассвете. Черные цветы Френсиса. Цивилизованные джунгли. Актеры-любители. Утром, в день святого Патрика. Десять нитей. «Шутка»

Гарри был дома и одет так, будто находился в конторе — только без пиджака. У Гарри была привычка, разговаривая, держать в руках очки, открывать и закрывать дужки. Шериф держался степенно и вежливо. Ему хотелось знать все, что произошло вчера до и после репетиции, и он надеялся, что мистер Болтон поймет его и поможет. Мистер Болтон ответил, что сделает все от него зависящее.

— Вам известно, что кто-то стрелял в мистера Данкена этой ночью, около трех часов? — спросил шериф.

Руки, державшие очки, замерли.

— Я слышал об этом.

— Вы случайно не были в это время где-нибудь поблизости? Может быть, вы что-нибудь слышали или видели?

Болтон надел очки.

— Около часа ночи я вышел прогуляться по берегу, а это довольно далеко от дома, где живет Поль. Кроме того, незадолго до трех я уже лежал в постели.

— Вы не видели чего-нибудь такого, что могло бы навести нас на след?

Болтон задумался. Он видел фары машины, идущей с южной стороны острова, кто-то, очевидно, возвращался из города с последнего сеанса в кино. И несколько машин, идущих в обратном направлении после закрытия бара. Это все, что он видел.

— Что ж, благодарю вас, — сказал шериф.

Мы поднялись — и тут я увидел, что дверь в спальню слегка шевельнулась. Во время нашего разговора я обратил внимание, что она была чуть приоткрыта, а сейчас в узкой щели между дверью и рамой блеснули стекла очков.

Как долго мальчик стоял за дверью и слушал?

Премьера нашего спектакля была запланирована на сегодня. По традиции профессионального театра спектакль должен состояться. Несмотря ни на что. Наш любительский театр не считал себя обязанным следовать этой традиции. Решительно все, за исключением Гранта, высказались за отмену премьеры.

Вы хотите, чтобы я провел весь спектакль в ожидании, когда Кит приставит дуло револьвера к моей груди и спустит курок? — спросил я. — И терялся в догадках, какая на этот раз в нем пуля — холостая или настоящая?

— Мы можем заблаговременно убедиться в том, что она холостая, — возразил Грант.

— Послушайте, неужели вы думаете, что я или кто-нибудь другой запомним хоть слово из своей роли? Мы покажем такой спектакль, что навсегда отобьем у публики охоту ходить в наш театр.

Грант понимал, что я прав.

— Ладно, — согласился он, — отменим.

Но он сразу сник. Через минуту он снова воспрянул духом.

— Если бы я мог раздобыть для Дорис роль, где бы ей надо было так пронзительно кричать, как в тот момент, когда Фрэнк нацелил в нее револьвер! Она вложила в этот крик настоящее чувство.

— Интересно, как это ей удалось?

— Она забыла, что играет, — ответил Грант. — Она была по-настоящему испугана.

— Но почему?

Грант пожал плечами.

— Не спрашивайте меня, лучше дайте мне пьесу, где бы мы могли использовать этот крик.

Эта мысль, казалось, всецело поглотила его, и он быстрыми шагами направился к машине.

Несколько минут я просидел в одиночестве, прислушиваясь к своим мыслям, и, когда мне стало невмоготу, вышел на улицу, сел в машину и поехал к Пэгги.

Кит был уже там.

— Меня сегодня вызывал шериф, — сообщил он. — Оказывается, я в некотором роде под подозрением.

— Bы? — удивился я. — Каким образом?

— Поль, — произнесла Пэгги, — неужели вы действительно, считаете, что кто-то?..

— Если кто-то действительно хотел убить его, — заметил Кит, — и, весьма возможно, попытается сделать это снова, то Полю следовало бы хорошенько подумать, прежде чем ехать сюда и подвергать опасности вас и Кейти.

Я хотел что-нибудь ответить ему, но ответить было нечего. Во рту у меня пересохло. Я был так поглощен своими страхами и заботами, что мне как-то не пришло в голову, что я могу представлять опасность для окружающих.

— Простите. Я не подумал об этом… Я буду изредка звонить вам, Пэгги, — протянув руку, чтобы попрощаться, я тут же отдернул ее — не стоило подходить так близко — и вышел.

На следующий день я отправился в свою контору, но пребывал там в полном одиночестве — очевидно, присутствие полицейского у входа внушало мысль, что мое общество небезопасно. Так или иначе, но люди переходили на другую сторону улицы. Когда попозже днем я зашел в бар чего-нибудь выпить, буфетчик подвинул мой стакан на другой конец стойки.

Я вернулся домой и приготовил себе обед, предварительно убедившись в том, что шторы плотно закрыты. Взяв книгу, я сел в кресло и попытался читать. Около половины десятого раздался телефонный звонок.

— Хелло, — произнес я.

— Мистер Данкен? — спросил голос.

— Да.

— Вам лучше уехать, — сказал голос. — Уехать с острова. Если вы не уедете, вас убьют.

Сначала мне показалось, что говорит женщина, затем я понял, что ошибся. Голос был приглушенный. Говорящий, по-видимому, использовал старый трюк — прикрыл рот носовым платком.

— Кто говорит? — спросил я.

— Неважно, кто говорит, — ответил голос. — Но только я… Я хочу, чтобы… — внезапно голос сломался, стал совсем тонким. Я понял, что со мной говорит мальчик — Хьюберт Болтон. — Я хочу, чтобы кто-нибудь убил вас!

— Не ты ли пытался это сделать?

— Неважно, кто пытался. Вы должны покинуть остров и не возвращаться сюда больше. Вы должны немедленно уехать!