Срок истекает на рассвете. Черные цветы Френсиса. Цивилизованные джунгли. Актеры-любители. Утром, в день святого Патрика. Десять нитей. «Шутка»

Фрэнк был пожилым человеком, пытающимся с какой-то отчаянной застенчивостью казаться «своим парнем». Сейчас его пухленькое лицо все еще выглядело озадаченным и испуганным.

— Шериф отпустил меня вчера ночью, — сказал Фрэнк, — и я ночевал в городе, в отеле, так как мне снова надо было явиться в полицию сегодня утром. Шериф был очень вежлив со мной.

— Это естественно, он не может считать вас виновным.

— Конечно, нет… — он потер рукой лицо. Для такого полного тела рука была поразительно тонкой и нежной. — Я никогда до этого не убивал человека, Поль. Это ужасно. Я не имею в виду… наказание, годы тюрьмы, но сознание, что я…

— Перестаньте думать об этом. Вам не придется сидеть в тюрьме, и вы не должны винить себя в том, что случилось.

— Но я виню себя, — его лицо перекосилось, как от внезапной боли. — Мне не следовало брать в руки этот револьвер! Я всегда боялся револьверов. Но мне захотелось сыграть клоуна, попаясничать — и у меня это здорово получилось! Идиот проклятый!

— Если бы вы не взяли в руки револьвер, то вместо Каннингхэма был бы убит я. При данных обстоятельствах я не могу жалеть о том, что вы сделали.

— Да, конечно… — несколько успокоившись, он спросил: — Как все-таки эта пуля могла попасть в револьвер, Поль?

— Если бы я знал!

Еще одна машина остановилась у дверей конторы, и Фрэнк поднялся.

— К вам клиент, Поль, — он выдавил на своем лице слабую ухмылку. — Я ухожу, чтобы вы могли спокойно обобрать его, — произнес он и вышел.

Клиент — некто Вильямс — хотел купить дом, принадлежащий старинной фамилии. Дом ему очень нравился, и я это знал. Все, что мне оставалось — это сидеть спокойно и протянуть ему вечное перо, когда он его попросит.

— Это очаровательное старинное поместье, — сказал мистер Вильямс. — По своей конструкции лучше многих современных построек.

Вдруг я вспомнил слова Пэгги: «Я имею в виду ту честность, о которой вы, Поль, очевидно, даже не подозреваете».

— Достаточно далеко от берега, — продолжал Вильямс, — это тоже большой плюс…

Моя совесть вдруг подняла крик: «Грант ничего не знал относительно жучков. Он доверял тебе…»

— Жучка там нет? — спросил Вильямс.

— Жучка нет, — ответил я и сразу, не предполагая, что сделаю это, добавил: — Но там могут возникнуть недоразумения по поводу права собственности — есть несколько наследников.

Я хотел откусить себе язык. Я знал по меньшей мере троих адвокатов, которые бы санкционировали сделку, и на девяносто девять процентов можно было ручаться, что никто никогда не станет ее оспаривать. И все же я слышал как бы со стороны, как мой заикающийся голос продолжал это идиотское выступление…

— Я воздержусь от покупки, — заявил Вильямс, — пока вопрос о праве собственности не будет отрегулирован.

«Видишь, — сказал я голосу своей совести, — стоило тебе открыть рот — и тысяча двести долларов вылетели в трубу!»

Через несколько минут мистера Вильямса и след простыл. Я изо всех сил хлопнул дверью, сел в машину и поехал к Пэгги. Пэгги и Кит сидели на крыльце, а Кейти играла на берегу. На Ките был очень дорогой спортивный костюм — вероятно, купленный в кредит. На Пэгги — белые шорты с широким поясом и белая блузка. Для успокоения нервов мне достаточно было просто смотреть на нее — если бы не присутствие Кита.

— Доброе утро, — сказал я и сел рядом с Пэгги.

— У вас усталый вид, Поль, — заметила она.

— Может быть, он всю ночь не спал и перебирал в памяти своих врагов? — пошутил Кит.

Пэгги взглянула на него.

— После того, что случилось вчера, не думаю, что это очень удачная шутка.

— Неужели вы серьезно предполагаете, что кто-либо пытался убить его? Произошел несчастный случай, — возразил Кит.

— Несомненно! А то, что в три часа утра кто-то стрелял в меня — просто детская шалость!

Оба уставились на меня, и я рассказал им, что произошло ночью.

Пэгги положила свою руку на мою.

— Поль, — спросила она. — Почему?.. Кто же мог?..

— На этот вопрос я тщательно пытаюсь себе ответить.

— Вам удалось увидеть автомобиль, из которого в вас стреляли? — спросил Кит.

— Только задние фары, — ответил я. Затем, так как на карту была поставлена моя жизнь, я не мог удержаться от вопроса: — А где были вы в три часа утра?

— Поль! — воскликнула Пэгги.

Кит поднялся. Его смуглое лицо побелело.

— На что вы намекаете, Данкен?

— Я спрашиваю, а не намекаю.

Кит несколько снисходительно рассмеялся.

— Полагаю, вы имеете право задать этот вопрос. Я был дома, в постели.

Пэгги переводила взгляд с одного из нас на другого.

— Вы уверены, что в вас стреляли из машины? — спросила она.

— Как раз во время выстрела мимо дома прошла машина.

— Я бы не промахнулся даже из машины. В университете я руководил пистолетной командой, — заявил Кит со своей ослепительной улыбкой.

После нескольких подобных шуток, едва прикрывавших его неприязнь ко мне, Кит ушел. Пэгги и я продолжали сидеть на ступеньках. Солнце припекало. Залив выглядел безмятежно спокойным. Кейти копалась в песке.

— Поль, — сказала Пэгги, — не подозреваете ли вы Гарри Болтона?

Быстро взглянув на нее, я отвел взгляд.

— Почему Гарри? Что он может иметь против меня?

Пэгги отняла руку.