Срыв

Обычно это время дня навевало на него романтическую тоску, и теперь он не мог её изгнать. Хотелось, как в молодости, писать стихи или гулять с женой, только обязательно держась за руки. Порой ему вдруг хотелось страстно влюбиться, да так, как он когда-то влюбился в свою Валентину. Иностранец, который подарил ему бумажник, видно, разбирался в психологии и рассказал ему, что все мужчины в возрасте между сорока и пятьюдесятью годами переживают кризис. Он назвал это мудрёным английским словом, которое в переводе вроде бы означает «кризис середины жизни». Некоторых тогда полностью выносит из колеи. Может быть, у него сейчас тоже такое?

Надо расслабиться и обдумать произошедшее. «Что это такое со мной произошло? Есть ли для меня возврат? Как на всё это смотрит Бог? Что мне сказать жене? А говорить ли вообще?» Скоро ему выходить, и как смотреть братьям в глаза? Можно ли продолжать служение? Что делать? Как быть?

Эти вопросы роем кружились в его голове, теснили друг друга. Он не успевал сосредоточиться ни на одном из них, не успевал принять какое-либо конкретное решение. И вдруг он почувствовал в себе небольшое облегчение оттого, что ещё несколько дней будет находиться вдали от дома – может быть, удастся успокоиться и обдумать создавшееся положение.

В таких сумбурных размышлениях прошёл остаток пути. На улице стемнело, в вагоне зажгли электрический свет. Муха исчезла, видимо залезла на ночь в какую-то щель. Скоро выходить. А он так и не принял никакого решения по всем мучившим его вопросам. Как хорошо всё было – и вдруг сатана всё поломал, разрушил.

Но действительно ли всё было хорошо? Не катился ли он уже давно к этой точке? Не находился ли уже давно на самом краю обрыва? Нет, об этом он сейчас думать не хотел. Да и некогда, приближается станция.

– Добро пожаловать, Олег Николаевич, приветствуем вас. Как доехали? Всё нормально?

– Приветствую вас, да, конечно, всё замечательно.

И сам ужаснулся от того, как легко соскочила с его языка ложь. Вместо того чтобы рухнуть на колени и громко исповедовать свой грех – «всё хорошо».

– Пойдёмте, на стоянке нас ждёт машина, а дома вкусный ужин, поди проголодались?

– Спасибо, есть немного.

Вначале он подумал, что братья по лицу увидят, что с ним что-то не в порядке. Ему казалось, что на нём с этого момента будет стоять клеймо. А оказывается, никто ничего вроде бы не замечает. Но, может быть, это только поначалу, в темноте всё нормально, а потом, по ходу вечера, всё раскроется? Может быть, лучше сразу всё исповедовать? Не ждать, пока народ догадается?

Он был рад, что вечером не надо будет идти на собрание, предстояла только беседа с руководящими братьями.

Ужин был вкусным и не по-перестроечному обильным. Сказывалась сельская местность. В отличие от городов, люди в селе выкручиваются легче. У кого огород, у кого коровы и пару десятков кур, гусей. А у самых старательных – даже и то и другое. Хозяйка попалась сердобольная, гостеприимная.

– Брат, ну, вы кушайте, что это вы так скромно? Давайте я вам ещё добавлю. Или не вкусно?

– Нет, что вы, всё очень вкусно, спасибо! Только у меня что-то аппетит сегодня не очень… Устал, наверное…

Всё окружающее доходило до него как сквозь туманную пелену. Мысли постоянно возвращались к событию в купе. Он пытался их оттеснить, просто не думать, но они, как та назойливая муха, возвращались.

Пытался отвлечься разговором. Крепкий кофе, видимо, заграничный, немного прояснил мысли. «Как это гуманитарка добирается до таких глухих мест?» – промелькнуло у него в голове.

В беседе с руководящими братьями местной церкви он смог даже внести несколько конкретных предложений. Вначале ему, правда, казалось, что все на него немного странно смотрят, но потом это чувство улеглось. По окончании совещания он попросил как можно скорее дать ему возможность отдохнуть.

* * *

Потом он лежал в отдельной комнате, на тщательно приготовленной постели, и удивлялся сам себе, как это у него всё отлично получилось. Вроде бы никто ничего не заметил. Да и что они собственно должны были заметить? Они что, сердцеведцы что ли? Хотя, если вдруг это выйдет на люди, что тогда? Позор неописуемый. По всей области, а, может, и по всей стране пойдёт слух. Как ему потом смотреть людям в глаза? Да и вся жизнь разрушится. Нет, только не это! Он знал несколько случаев, когда видных братьев уличали в подобном грехе. Что с ними потом было! Некоторые пытались такой поступок скрыть, другие выкручивались. Третьи сразу каялись. Было несколько случаев, когда, спустя несколько лет, они сами приходили с повинной. Но не все были в его положении. В любом случае грозило отстранение от служения или даже отлучение от церкви.