Срывая покровы с квир политики. Взгляд со стороны лесбийского феминизма

Радикальные феминистские теоретикессы также отказались уступить институциональной одержимости постструктурализмом, которая доминировала в большинстве академической феминистской теории. Постструктуралистские феминистские теоретикессы, такие как Крис Уидон (1987) и Линда Николсон (1990) представляют постмодернисткие идеи, которые они получили из работ мужчин французских интеллектуалов, как некий вид феминизма. Это тоже феминизм, который превосходит все старые теории феминизма, показывая какие они эссенциалистские и ретроградные. Сомер Бродриб, и авторки антологии радикального феминизма, Radically Speaking, раскритиковали пост-структуралистскую теорию за ее мизогинию, неясность, и бесполезность для анализа мужского насилия. (Бродриб 1992, Белл и Кляйн 1996) Радикальные ученые феминистки находят очень странными утверждения Крис Уидон. Она утверждала, что радикальные феминистки не любят и не писали теорию, и приводит список великих теоретикесс, из которых феминистки могут развить теорию — все мужчины, в основном французы и геи. Такое уверенное отрицание любой независимой мысли от женщины поднимает интересный вопрос, что вообще можно считать теорией. Очевидно, по мнению Уидон, Мари Дали, Андреа Дворкин и Катарин Маккиннон, которые внесли большой вклад в лесбийскую феминистскую теорию, не теоретикессы. Может быть так случилось, потому что они не мужчины, или не относятся с уважением к мужскому канону, и только критикуют, или потому что их идеи не могут быть ассимилированы в мужскую схему, которую она признает легитимной. Как указала радикальная феминистка Redstockings Manifesto в 1969 году, задача радикальной феминистской теории перевернуть правила и регуляции, предубеждения хозяев, и создать теорию из женского опыта. «Мы рассматриваем наш личный опыт, наши чувства как базис для анализа нашей общей ситуации. Мы не можем полагаться на существующие идеологии, потому что они все результат культуры мужского превосходства». (Редстокингс 2000: 224) Радикальным и лесбийским феминисткам трудно принять, что идеи мужчин, которые не только были выращены при мужском доминировании, но и показывают, что они сохранили свои патриархальные предубеждения, могут быть использованы для устранения мужской власти.

В поздние 90-ые, большое число лесбийских феминисток присоединились к совместной критике квир теории и политики, в частности в заметном сборнике «Cross Purposes». (Хеллер 1997) Понадобилось столько времени, чтобы вредные эффекты такой мужской политической повестки дня стали понятными. Лесбийские феминистские критикессы ставили под вопрос саму неясность квир теории, указывая, что революционная политическая теория должна быть понятной активисткам, для которых она предназначена. Лесбийский феминизм стремился быть полностью понятным, потому что он появился из политического движения и стремился его вдохновить. В антологии «Cross Purposes” Лилиан Фадерман, важная теоретикесса лесбийской истории, объясняет неясность квир-теории тем, что она направлена на совсем другую аудиторию, людей, имеющих власть в академии. Она обвиняет ее в использовании таинственных слов, жаргона и структуры предложения, вызывающего сон: «Язык, который используют квир теоретикессы, иногда кажется очевидно направленным на тех, кого лесбийские феминистки называют «большими мальчиками» в академии. Лесбийское феминистское письмо, в противоположность, имеет своей главной ценностью ясность и доступность, потому что его целью было говорить напрямую с сообществом и таким образом вызвать перемены». (Фадерман 1997: 225) Квир теория остается решительно элитистской. (стр. 226)

Многие писательницы в антологии «Cross purposes” сетуют на потери, перенесенные лесбийским феминизмом в 90-ые, что они относят к готовности некоторых лесбиянок влиться в мужскую квир политику. Все больше ресурсов, критически важных для жизнеспособного лесбийского сообщества, закрылись — книжные магазины, кафе, галереи и газеты. Сью-Эллен Кейс сожалеет об эффекте на лесбийское сообщество от дезертирства лесбиянок в квир-политику: «Сразу после того как квир лесбиянки хлопнули дверью и ушли из лесбийского феминизма, старые безвкусные места только для женщин начали закрываться: большинство феминистских и лесбийских театров, книжных магазинов, и баров исчезли.» (Кейс 1997: 210) Квир лесбиянки, говорит она, были ответственны за «возвышения гейской культуры» и презрение и забывчивость о лесбийском феминизме, за исчезновение лесбийских культурных ресурсов — социально, экономически и теоретически. (стр. 211)