США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Затем переговоры были приостановлены из-за смены мексиканского правительства (заметим, что правительственный кризис конца 1825 г. был во многом результатом интриг самого Пойнсета). Лишь в мае 1826 г. начались встречи посланника с новым главой мексиканской дипломатии Себастьяном Камачо. Наконец, 10 июля 1826 г. Пойнсету удалось подписать договор о дружбе, торговле и мореплавании[1042]. Ему все же пришлось пойти на уступки: договор был основан на принципе наибольшего благоприятствования[1043]. Причины несогласия Мексики с принципом взаимности очевидны: там понимали, что ее слабый флот не сможет конкурировать с мощным торговым флотом США. Однако договор от 10 июля 1826 г. не был ратифицирован ни американским, ни мексиканским конгрессом[1044]. Мексиканских законодателей не устроило положение о выдаче беглых рабов, североамериканских – статьи, касавшиеся прав нейтральной страны.

Второе соглашение было подписано 12 февраля 1828 г. В нем Мексика соглашалась на отказ от протекционистских тарифов в пользу своего флота в торговле с США, но с одной оговоркой: это правило вступило бы в силу только через 10 лет после заключения договора. Но и договор 1828 г. в силу не вступил: мексиканский Конгресс вновь его не ратифицировал, протестуя против статей о выдаче беглых рабов и сдерживании проживавших на границе индейских племен[1045]. Существовала и еще одна важная причина, делавшая ратификацию договоров маловероятной: в них не было ни слова о границах между государствами, что в Мексике рассматривали как уловку[1046].

Англичане старались разжигать более чем справедливые подозрения мексиканцев насчет агрессивных планов северного соседа. Так, в 1826 г. в разгар конфликта с Пойнсетом Уорд переиздал «Мемуар» Ониса о подписании Трансконтинентального договора. Впоследствии аргументы Ониса неоднократно будут использованы противниками Соединенных Штатов в Мексике[1047].

В итоге только в 1831 г., после ухода Клея с поста государственного секретаря и отъезда Пойнсета был, наконец, подписан, а затем через год успешно ратифицирован первый в истории американо-мексиканский договор[1048]. Политическая смута, царившая в стране после ухода Виктории в 1829 г. и до прихода к власти Антонио Лопеса де Санта-Анны в 1833 г., вряд ли способствовала внимательному обсуждению внешнеполитических соглашений. В договоре 1831 г. вопросы торговли и мореплавания не отделялись от самой болезненной проблемы границ. Границей между США и Мексикой отныне признавалась линия, указанная в испаноамериканском договоре 1819 г. В одном Соединенные Штаты достигли успеха: договор с Мексикой был основан на фритредерских принципах.

Серьезные трудности в американо-мексиканских отношениях создавали обоснованные опасения мексиканцев насчет территориальной экспансии США в южном направлении. С 1821 г. стал активно развиваться торговый маршрут от Миссури до города Санта-Фе в Новой Мексике. Естественно, что одновременно росло и число североамериканских граждан – жителей Санта-Фе. Из-за боязни территориального расширения США предложение Клея о строительстве новой дороги, которая соединила бы территорию Миссури с Санта-Фе, сразу было воспринято в штыки[1049]. Аламан считал опасным соглашение о строительстве дороги, когда граница еще не была официально демаркирована.

Новая возможность обсудить план сооружения дороги на Санта-Фе представилась с созывом очередной сессии мексиканского Конгресса. Казалось, дело сдвинулось с мертвой точки: преемник Аламана Себастьян Камачо официально разрешил сент-луисскому купцу Джорджу Сибли (1782–1862) с двумя помощниками провести рекогносцировку того участка дороги, который находился на территории Мексики[1050]. Со своей стороны, Камачо просил правительство Соединенных Штатов назначить мексиканских комиссионеров для соответствующей рекогносцировки уже на территории США. Однако в Вашингтоне ждали большего, надеясь на разрешение строительства дороги[1051]. На этом переговоры о новом пути из Сент-Луиса в Санта-Фе были завершены, не дав никаких положительных результатов.