США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

В 1827 г. политическая жизнь в Мексике обрела новый накал. В январе был раскрыт безрассудный происпанский монархический заговор под руководством францисканца Хоакина Аренаса. Это привело к резкому усилению радикальной части йоркинос и принятию некоторых чрезвычайных мер, самой громкой из которых стало изгнание испанцев из страны. Изгнание поставило Мексику на грань экономической катастрофы, но многие газеты Соединенных Штатов поначалу одобряли и этот шаг, явно руководствуясь предвзятыми письмами Пойнсета и его сторонников[1052]. В Мексике же в Пойнсете стали в лучшем случае видеть сторонника безответственного левого крыла йоркинос, а в худшем – тайную коварную силу, стоящую за всеми неурядицами. Эскосесес обвиняли его даже в секретных связях с самим Аренасом, что, кстати, соответствовало действительности: Аренас по собственному желанию несколько раз посещал североамериканского дипломата. Довершало зловещий образ Пойнсета его стремление (в соответствии с полученными из Вашингтона инструкциями) добиться от мексиканских властей согласия на покупку Техаса[1053].

В итоге законодательные собрания Веракруса и Пуэблы потребовали высылки посланника из Мексики. Веракрусский манифест развивал версию заговора: Пойнсет – умный, дельный политик, работающий на пользу своей страны, а значит, против Мексики. Его конечная цель – расчленение страны и ее вековое ослабление. Когда Пойнсет пожаловался президенту Виктории на эти выступления, последний довольно остроумно заметил, что любой штат имеет право выдвигать свои предложения (iniciativas) – тем самым повернув федерализм против его главного апологета[1054].

Символически датированный 4 июля 1827 г., ответ Пойнсета был озаглавлен «Экспозиция политики Соединенных Штатов по отношению к новым республикам Америки»[1055]. Посланник подчеркивал дружеское расположение к «южным братьям», приводил даже свою речь 1822 г., когда он вместе с другими конгрессменами выступил за признание их независимости. Пойнсет пытался доказать, что он – не интриган, а честный сторонник федерализма и враг монархии, тем более, что самые первые ложи Йоркского ритуала уже существовали в Мексике ко времени его прибытия. Манифест Веракруса и «Экспозиция…» Пойнсета получили широкое распространение в Соединенных Штатах, перепечатывались в прессе после первой публикации в “National Gazette” Уолша. По стране прокатилась волна газетных выступлений в поддержку Пойнсета[1056].

Под влиянием писем Пойнсета в США сложилось четкое, но упрощенное представление о мексиканских политических партиях: журналисты утверждали, что в рядах эскосесес укрываются сторонники Бурбонов и Испании, что их централизм – лишь маска монархизма. Йоркинос же представали стойкими героями республики, защитниками народных прав. Пойнсет не раскрывал, что и в рядах его партии существовали радикальное и умеренное крылья, между которыми, кстати, вскоре разгорится острый конфликт.

Стремясь упредить возможную опалу, Пойнсет решил представить развернутое оправдание своей политики непосредственно президенту, минуя государственного секретаря. Его огромные (по тридцать рукописных страниц) письма Адамсу в совокупности с отправленными чуть позднее посланиями Клею хорошо складываются в единую картину[1057].

Главной задачей посланника было доказать, что предубеждение правящей «аристократической» партии против Соединенных Штатов существовало до его приезда в Мексику, что, действуя в поддержку, так сказать, прогрессивных сил, он ничем не повредил интересам собственной страны.

Как пишет Пойнсет, по его прибытии власть в Мексике принадлежала централистам-эскосесес – аристократии, не верящей в возможность народного правления, сторонникам конституционной бурбонской монархии, высшему духовенству и испанцам. Именно эскосесес «приспособили институт, созданный только для гуманных благотворительных нужд, для целей политической интриги». Они ненавидят Соединенные Штаты, завидуют их процветанию (оно свидетельствует о ложности их доктрин)[1058], лебезят перед английским посланником и Европой в целом. Неудачей завершились все попытки Пойнсета убедить президента Викторию, что Соединенным Штатам выгодна сильная Мексика – как крупный рынок сбыта и как союзник. Провал договора он объясняет не только общим недоверием к США, но и влиянием доводов бывшего посланника Испании в Вашингтоне Ониса. Дипломат считал, что свою роль сыграли и лоббисты хлопковой промышленности Мексики, сосредоточенной в тех самых штатах Веракрус и Пуэбла, которые потребовали его изгнания.

Во многом Пойнсет верно понимал главные проблемы страны – основным препятствием на пути к экономическому благополучию были неравномерное распределение земель, сохранение полуфеодальных отношений, майоратный латифундизм, долги крупных поместий церкви, наконец, коррупция, превышающая показатели «любой другой страны». Отсюда нехватка денег и узость рынка. Он признает, что английские инвестиции оживили шахтные районы, но конечный успех их предприятий считает спорным.