США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Хотя Ирвайн обвинял колониальную администрацию Кюрасао в плохом отношении к узникам, власти, видимо, разрешали им встречи с соотечественниками. По крайней мере, журналисту удалось переслать в США письмо в Конгресс, где он просил о помощи, обосновывал правомерность освободительной экспедиции ссылками на Ваттеля и обвинял Дюкудре-Гольштейна в слабости и неспособности возглавить благородное дело[922].

Сам Дюкудре-Гольштейн писал Монро, напоминая о своей дружбе с Лафайетом. Ирвайн обращался с мольбами о помощи к Клею, который пересылал эти письма президенту[923]. По сообщению газет, он даже пытался устроить свой побег, заручившись поддержкой самого генерального прокурора острова[924]. У узников были причины опасаться за свою судьбу – их приговорили к 30-летней каторге на соляных шахтах. Впрочем, усилия властей по вызволению неудачников не понадобились: в феврале 1824 г. король Нидерландов помиловал осужденных под условием высылки с острова, и после почти полутора лет заключения они смогли вернуться домой.

Сразу после освобождения Ирвайн почему-то направился в Ла-Гуайру[925], где составил памфлет с обвинениями против голландских властей, который был издан в Балтиморе. На этом его следы теряются. Дюкудре-Голыптейн, по всей видимости, прямо направился в США, где его ждали спокойная старость, написание воспоминаний о Лафайете и Боливаре, преподавание в захолустном колледже в Женеве, штат Нью-Йорк, и Женской академии Олбани. В ноябре 1824 г. дело Дюкудре-Гольштейна обсуждалось на заседании кабинета: все выступили за уголовное преследование неудачливого освободителя, кроме Адамса, считавшего, что тот уже понес достаточное наказание. Окружному прокурору все же было указано завести дело, но реальных последствий это решение не имело[926].

«Освободительная» авантюра привлекла к себе внимание самых высоких властей. Ею был весьма озабочен посланник Англии в Вашингтоне Стрэтфорд Каннинг, явно боявшийся, что экспедиции тайно помогало правительство США с целью овладеть островом[927]. Разъяснений по поводу произошедшего требовало и правительство Испании[928].

Как только завершилась история с горе-экспедицией Дюкудре-Гольштейна – Ирвайна, Пуэрто-Рико вновь привлекло к себе внимание руководства США. Речь идет о так называемом «деле Фахардо» (Foxardo, Fajardo): в ноябре 1824 г. один из подчиненных командира эскадры США Дэвида Портера прибыл в этот городок на восточном берегу острова, чтобы потребовать разъяснений об ограблении местными пиратами североамериканского склада на датских Виргинских островах. Но молодого офицера и слушать не стали, задержали на несколько часов и отправили назад – в памяти колониальных властей свежи были воспоминания об авантюре Дюкудре-Гольштейна.

Дэвид Портер

Разъяренный Портер прибыл в Фахардо с 200 матросами, выстроил испанских чиновников и потребовал официальных извинений. Портер считал, что таким топорным образом он отстоял честь своей страны, но налицо было нарушение границы Испании, почти что casus belli. По сути положение было таким же, что и у Джексона в 1818 г. после флоридского рейда, только у последнего оказался тогда влиятельный защитник – Джон Куинси Адамс. За Портера никто не заступился, последовал трибунал, приговоривший коммодора к шести месяцам домашнего ареста[929].

Тревожный для властей США в 1820-е гг. «кубинский вопрос» не перерос в открытое противостояние держав. Мексикано-колумбийской освободительной экспедиции в Карибском море не суждено было состояться. Не случилось и передачи карибских островов в руки Великобритании. Куба и Пуэрто-Рико вплоть до конца XIX века оставались под властью метрополии, будучи тесно связанными с экономикой США. При этом Соединенные Штаты успешно избежали подписания совместной с Англией и Францией конвенции, которая бы связала свободу политического маневра в отношении испанских колоний. После войны 1898 г. Пуэрто-Рико станет владением, а Куба – de facto протекторатом США.

США и Панамский Конгресс (1826)

24 октября 1825 г. во влиятельной парижской газете “Journal des Debats” властитель дум европейских консерваторов, «первый из современных французских писателей» (слова Пушкина), недавно ушедший в отставку с поста министра иностранных дел Франсуа Рене де Шатобриан (1768–1848) опубликовал свою очередную статью под названием «О прощальном обращении президента Соединенных Штатов к генералу Лафайету»[930]. Противопоставляя разрушительную силу республиканской пропаганды анемичному бездействию монархических сил, Шатобриан писал: «И Соединенные Штаты теперь не одни влияют на дух народов; они создали вокруг себя целый республиканский мир, который вскоре проведет в Панаме свой всеобщий конгресс. Речи с этого собрания разнесутся через моря».