СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг.

Проблематика, связанная с образованием советского народа, превращается в одну из актуальных и в 1970–80-е гг. Было издано большое количество работ, в которых присутствовала очевидная заданность: представить такой материал и таким образом, чтобы он говорил о расцвете, сближении и даже слиянии наций. В исследованиях, как правило, освещалась парадная, позитивная сторона национальных отношений, в то время как глубинные противоречивые процессы, происходившие в них, а то и вовсе негативные, оставались вне поля зрения исследователей, либо их касались формально.

Вместе с тем и в постсоветский период многие ученые пишут о том, что реальные основания для утверждения об образовании советского народа имелись. А. И. Вдовин отмечает, что «новая историческая общность людей в СССР была не только сотворенным мифом, но и реальностью» [1140]. Одним из важных аргументов, что является, несомненно, верным, в пользу подобной точки зрения исследователи приводят данные о числе межнациональных браков. Действительно, их невозможно предписать ни партийным решением, ни идеологическим давлением — люди сами определяют свою судьбу. Именно межнациональные браки говорят о сближении людей различных национальностей, уважении и дружбе между ними. Межнациональные браки являются показателем размытости межнациональных барьеров в сознании людей. О распространенности таких браков говорят следующие данные. Если в 1925 году в целом по стране национально-смешанным был лишь каждый сороковой брак, то в конце 1950-х гг. таковым являлся уже каждый десятый, а в ряде городов даже каждый четвертый брак[1141].

В последующие годы этот процесс продолжался. Об этом говорят материалы переписей населения. В 1959 г. в Советском Союзе было зафиксировано 50,3 млн семей, из них 10,3 % смешанных в национальном отношении. К 1970 г. смешанные семьи составляли 13,5 процентов, в 1979 году — 14,9, а в 1989 г. — 17,5 процентов (12,8 миллионов из 77,1 миллионов семей). За каждым из супругов обычно стояли группы родственников, которые таким образом многократно увеличивали число породненных между собой людей различных национальностей[1142].

В межнациональные браки вступали представители практически всех народов. Но при этом обращает на себя внимание тот факт, что такие браки больше заключались между представителями цивилизационно близких народов. В частности, в Киргизии в 1989 г. 48 % населения составляли не киргизы, в Узбекистане 29 % — не узбеки. А в национально смешанные браки в том году вступили всего 6 % мужчин-киргизов и 6,5 % узбеков[1143], причем и среди этих браков преобладали обычно браки не с русскоязычным населением, а с представителями культурно родственных соседних народов. По данным социологических исследований, проведенных в 1985 г., среди смешанных супружеских пар, где одним из супругов был киргиз или киргизка, в 72 случаях из ста вторым супругом были узбечка (узбек), казашка (казах), таджичка (таджик), татарка (татарин), калмык (калмычка)[1144]. Если в республиках Средней Азии и Казахстана в супружеских парах преобладало сочетание коренных национальностей, то в других республиках — сочетание коренных национальностей союзных республик с русскими[1145]. Среди смешанных браков русских, украинцев и белорусов большинство, как женщин, так и мужчин имели другого супруга той же национальной группы национальностей[1146].

От этнических последствий такого рода национально-смешанных браков во многом зависела направленность ассимиляционных процессов. При этом имеются существенные региональные различия в определении своей национальной принадлежности подростками, выросшими в смешанных семьях, состоящих из супругов, один из которых принадлежит к коренному народу (эстонскому, латышскому, литовскому), а другой является русским, от трети до половины подростков определяют себя русскими, остальные относят себя к местному этносу. В Чувашии почти 98 % подростков из чувашско — русских семей именовали себя русскими. Иную ситуацию мы имеем в Туркмении. В последнем случае это в значительной мере связано с тем, что у туркмен национальная принадлежность традиционно определяется по отцу; между тем почти во всех смешанных семьях в рассматриваемом случае — отец туркмен. Аналогичная ситуация наблюдалась у других народов Средней Азии и Кавказа в смешанных в национальном отношении семьях, в которых муж — представитель основной коренной национальности (а такие семьи здесь среди смешанных браков преобладали)[1147].