Стая

Старик с некоторым сожалением и даже, пожалуй, с легкой брезгливостью смотрел на копошащихся вокруг людей. Среди них не было ни одного, которого он счел бы достойным пойти дальше. И в этом не было, наверное, их вины. Каждый из них искренне старался, каждый был готов жизнь отдать за смутную награду, им предложенную, каждый без сомнений и сожалений распрощался с прошлой жизнью ради сомнительных и для поверхностного взгляда страшных перспектив. Они чувствовали себя волками, каждый из них в полном одиночестве побывал в темной чаще, каждый выл на луну и простым ножом открыл себе вены, призывая темный лес сожрать свою плоть. И каждый выжил, и каждого сочли достойным быть в Стае, и каждый на рассвете вышел из леса, перерожденный и слабый, нетронутый, с запекшейся кровью на руках. Но на этом все закончилось. Каждый достиг своего потолка, им было некуда пойти дальше. Это только кажется, что во внутреннем развитии нет стен и потолка – это неправда, однажды наступает момент, когда у искателя не остается никаких сил души для того, чтобы пойти дальше.

Ни одного. Столько лет он потратил на то, чтобы собрать этих людей вместе. А получил только полузверей, копошащихся у его ног, с прилипшими к лицу окровавленными перьями.

Федор смотрел на них и думал, что, возможно, не зря во многих духовных учениях познание считается грехом. Сколько романтичных странников безвозвратно ушли в этот серый туман, скольких из них пожрали разбуженные ими демоны, и то была медленная и мучительная смерть души.

Сколько их было таких, принявших абстинентный синдром за божье откровение. Заблудившихся, забывших себя, обменявших все нажитое на призрачный купальский огонек ни к чему не ведущих открытий.

Его семья, его Стая. Не было среди них ни Великого Волка, ни даже следующего Хранителя. Обманки, клипот, пустая скорлупа. Всех этих людей больше истины интересовали декорации.

В каждом из них было священное зернышко внутренней свободы, которое и позволило им примкнуть к Стае и выжить.

Ритуал посвящения был жестким, и решиться на него мог только человек, которому действительно нечего терять.

Люди выли, катались по полу, пожирали куриное мясо, отнимая друг у друга сочные куски. Градус эмоций повышался, и со стороны собрание Стаи напоминало шабаш бесноватых. Все эти люди, орущие, скулящие, воющие, как будто нарочно ждали черной луны, чтобы прийти сюда и выплеснуть всю накопившуюся черноту. Он подозревал, что многие из них относятся к собраниям Стаи как к походу в баню. Им только то и нужно – проораться и очиститься.

Женщина с раскрасневшимся круглым лицом каталась по полу, пальцы ее были сведены судорогой, в зубах она сжимала вырванную куриную лапу. Седые немытые волосы разметались по плечам. Женщину эту звали Александрой, и в Стае она была уже двенадцать лет. Федор помнил день, когда они впервые встретились. Он возвращался откуда-то поздним вечером по бульвару и приметил на одной из лавочек женщину, пальцы которой были сложены в мудры, глаза устремлены к небу, а губы сложены в мечтательной улыбке. Женщина была не из тех, кто жаждет любыми путями обмануть время – в ее русых волосах были седые нити, открытое милое лицо не знало косметики. Но в ней чувствовалось что-то детское – не инфантильность, а настоящая нерастраченная жажда жизни. Федор такое ценил. Он подошел, разговорился, попросил номер телефона. Сошлись быстро – женщина говорила о себе: «Я просто плыву в потоке», и легко входила в двери, открывающиеся ей навстречу. Начали гулять по бульварам вечерами. Федор секретов не выдавал, он был очень осторожным. Но Александра была внимательной, со временем она и сама заметила некоторые странности его образа жизни, начала задавать вопросы… Потом прошла посвящение – это была ее воля, Федору она рассказала обо всем постфактум. Он тогда удивился – и ее бесстрашию, и внутренней мощи.

И что же. Двенадцать лет – и никакой эволюции.

Или вот другой человек, Вадим. Не так давно со Стаей, но каким многообещающим показался он Федору при знакомстве! Мастер восточных единоборств, взрослый, состоявшийся, уверенный в своих намерениях. Глаза волчьи. Повадки волчьи. Он с самого начала показался Федору своим. Так и получилось. Но в итоге – та же история, что и со всеми остальными – он успешно прошел первые рубежи и застопорился. Рядовой волк, обычный охотник, без будущего.

А это значит, он, Федор, не может спокойно отойти – каким бы усталым себя ни чувствовал. Это значит, что он должен продолжать поиск.

Спустя несколько недель Семенова отправили в командировку в областной центр, на четыре дня. Он пытался уклониться – начальство стояло на своем. Никто не понимал, почему он капризничает – да там и командировочные как половина его зарплаты, и город интересный, и гостиница хорошая, да еще и перспектива удачной сделки, которая должна была окормить квартальной премией весь наш небольшой коллектив. А что Семенову так за городок свой цепляться – живет ведь бобылем, нет у него ни привязанностей, ни обязательств.