Стая

Он не знал, сколько лун провел в поисках, прежде чем оказался здесь. Он был уверен, что смерть лежит в одной из щелей среди черных конусов, но не знал, как до нее добраться. Были дни, когда жар со дна не поднимался совсем, а в иное время накатывал яростными волнами, – но он был слишком далеко. А может, он уже притерпелся к здешним условиям. Ныряя, он больше не терял сознания. Вместо этого возникало ощущение, что его облизывает огромный горячий язык. Больно, но вместе с тем и приятно. Эта боль стала его постыдным удовольствием.

Несомненно, он заслужил смерть, только надо найти к ней другой путь. Можно, конечно, броситься на обломанный черный шип скалы и пронзить себя. Но если не получится убить себя сразу, рана привлечет акулу. И все же он трусливо обрадовался, когда шип втянулся, так что он не смог его найти. Губан смотрел на темные шпили вокруг, но видел только риф, покинутый давным-давно. Он проплыл много миль, от ярких шумных ярмарок на одном конце до унылых и пустынных регионов, где от древних коралловых городов остались лишь белые руины. Риф остался где-то там, в памяти, а он все бродил по просторам океана в поисках своего народа. Не обращая внимания на опасность, он все звал своих красавиц, своих рыцарей и оруженосцев, хоть кого-нибудь, кто бы его услышал. Он даже горестно призывал акул, чтобы пришли и схватили его, но ему суждена была другая мука – оставаться в живых.

И однажды он услышал незнакомый звук, словно лопнула какая-то перепонка между его слуховыми камерами. Далекий шум, грубое жужжание и стрекотание многих сотен тел. Инстинктивно Губан отшатнулся. «Дельфины, хищники», – подумал он. Их грубые голоса звучали почти на пределе его восприятия. Губан не знал, опасаться ему или радоваться.

15 Справедливость

Звук, который услышал губан, действительно издавала стая афалин. Деви категорически запретила упоминать даже имя Яру, но подробности о ее телесных повреждениях постепенно становились известны всем, и теперь каждая самка в стае знала, что Яру несколько раз изнасиловали. Также говорили, что эти четверо молодых отморозков не раз обижали и других членов стаи. Пересуды самок не стихали, возмущенный ропот нарастал, да так, что командиры звеньев временами не слышали собственных команд. Деви пришлось поговорить с господином Ку от имени всех самок стаи. Она не хотела, но отлично понимала, что, если этого не сделать, ее власти придет конец. С другой стороны, она не могла не думать о том, как враждебно воспримет подобный разговор владыка Сплит, чей сын был одним из преступников.

Лорд Ку выслушал ее с тяжелым сердцем. Малозаметные самки и раньше, бывало, подвергались насилию со стороны самцов, не способных содержать гарем. Это можно было считать естественными издержками поддержания власти. Но эти четверо изнасиловали одну из жен Первого клана, поправ священную мужскую иерархию, к которой они надеялись со временем присоединиться. А это уже вызов политической структуре общества. Значит, следовало устроить показательную порку.

Четверку окружили. Противореча друг другу, они всячески отрицали свою причастность к произошедшему. По их словам, они изо всех сил старались удержать вместе тупое стадо отстающих, но безуспешно.

– Почему «безуспешно»? – спросил владыка Ку, подплыв вплотную к ним.

Такие молодые, сильные… Жаль, что придется так поступить… Все молчали. Тишина длилась и длилась. Четверо наконец поняли, что на них сосредоточено внимание всей стаи.

– Я правильно понял, что вы были бы не прочь содержать мой гарем? Собрались захватить власть?

– Нет! – Четверо подростков только сейчас начали понимать, что происходит. Нет, ни в коем случае, они совершенно не это имели в виду, и вообще это все случайно получилось… Они приводили еще множество жалких оправданий, они уже не отрицали своей вины, они готовы покаяться… Они избрали неправильную тактику. Уж лучше бы они стояли на своем и продолжали все отрицать. А теперь… Теперь они видели перед собой молчаливую стену сородичей, причем подавляемая пока ярость самок была страшнее презрительного молчания самцов. В ответ на всеобщее осуждение четверо разозлились и начали жаловаться на несправедливость: дескать, они сильны и молоды, они могут стать владыками, так почему же им отказывают даже в таком невинном удовольствии, как удовлетворение своих сексуальных потребностей?

– Я благородного происхождения! – бушевал сын Сплита. – Я имею право на сексуальные привилегии!

Владыка Ку услышал негодующий гул самок, который Деви тут же подавила резким импульсом. Она-то прекрасно понимала, что справедливость висит на волоске: если жены разозлят владыку, он может и помиловать шалопаев. Некоторые самцы действительно обладали исключительными сексуальными правами, и только уважение к этой иерархии предотвращало насилие. Принадлежность к гарему была слабой защитой.