Стая

Четверка теперь полностью сосредоточилась на собственном выживании и, казалось, забыла о своей пленнице. Эа отставала все больше и в очередной раз, заметив, как в мутной воде впереди исчезают темные тела, испугалась, что потеряет их. Она попробовала ускориться, но так обломки и обрывки стали сильнее царапаться. Теперь встречались очень большие куски. Эа не могла представить существо, которое могло сбросить такой панцирь. Ну и ладно. Главное, чтобы оно не попалось на дороге. Однако никаких признаков жизни не замечалось. Только повизгивание и шорох трущихся друг о друга обломков. Их поля тянулись во все стороны и сильно мешали движению. Никакого смысла в этой груде мусора не было. Здесь просто скопились отжившие шкурки; одни напоминали уродливых медуз, другие и вовсе ни на что не похожие, бледные, как призраки, окрашенные в какие-то невозможные цвета, вызывающие только головную боль. Это было какое-то грандиозное пространство, видимо, предназначенное для линьки всего. Через него приходилось проталкиваться, содрогаясь от противных прикосновений мертвого и ненужного. Афалины уже забыли о своем построении, но пока держались вместе. Эа постепенно становилось все страшнее. Иногда кто-то из больших дельфинов с отвращением отбрасывал особенно крупные останки, они бултыхались, выплескивая в воду какие-то жгучие или маслянистые остатки, и вскоре все перемазались по уши в какой-то гадости, от которой болела и зудела кожа.

Подумать только: эта часть воды отмечена в Исходе – когда она вернется, ей будет что рассказать, правда, без подробностей. Эа больше не испытывала раздражения, его сменил страх. Зачем ждать, пока Исход намекнет народу, на что похож мир? Надо просто рассказать правду, предупредить, чтобы знали! Она волевым усилием отбросила отчаяние и почувствовала, как сил прибавилось. Вспомнилась песня кита. Он пел, чтобы предупредить. Может быть, он хотел предупредить даже об этом. Кем бы он ни был, где бы ни странствовал на просторах океана, Эа почувствовала прилив любви к этому одинокому киту. Неважно, что они не встречались, кит все равно был ее другом, и эта мысль добавляла ей сил.

Когда они в следующий раз остановились на отдых, все пятеро молчали. Насколько хватало глаз, простирались поля этой дряни. Здесь не было волн, единственным звуком оставался глухой шорох сброшенных чешуек кожи или панцирей.

– Очень крупный планктон, – заметил прилипало. – Быстро размножается. Я уже видел такое.

Эа ему не поверила. Не бывает такого планктона. Это какой же должна быть рыба, которая им питается? Настоящий гигант. Нет таких в океане. Кроме того, если бы это был планктон, в нем ощущалась бы какая-то жизнь, а здесь все было мертвое.

У Эа нашлись бы силы, чтобы плыть дальше, а вот духа не хватало. Четверка афалин тоже казалась в тупике, от их бахвальства не осталось и следа. В глубине этой мрачной трясины послышался всплеск. Что-то или кто-то стремился на поверхность. Все пятеро разом сообразили, что вместе они сильнее, и решили отправиться на разведку.

Оказалось, что в куче хлама жила старая черепаха. Ее шею почти перерезала прозрачная петля, затягивавшаяся туже, если она начинала дергаться. Эа видела бледную плоть в том месте, где нить врезалась особенно глубоко. Черепахе оставалось недолго, но она все еще вяло сопротивлялась, стремясь освободиться. А под ней… под ней было еще много кого: целая стая утонувших птиц, гниющая рыба и страшный бесформенный кусок мяса, некогда бывший китовым детенышем.

Мусор тыкался в нее со всех сторон. Вдруг словно включили звук: в сознание Эа ворвались отчаянные крики и вопли агонии – это длилось мгновение, и снова исчезло. Эа осмотрелась. Мусор сбился в отвратительную расползающуюся массу, достаточно плотную, чтобы держаться вместе, и достаточно рыхлую, чтобы ловить множество существ, нашедших здесь свой конец: дельфинов, черепах, акул, мант… Эа и сама задыхалась.

– Вот дерьмо, – с досадой сказал прилипало. – Ты их потеряла.

Эа огляделась. Афалин действительно не видно.

– Идиотка! – рыкнула ремора. – Ты же нас убила.

– Заткнись, – яростно ответила Эа, – а то и в самом деле окажешься права.

Как ни странно, прилипало и вправду заткнулся. Эа обуздала страх и попыталась найти своих похитителей. Теперь они казались ей единственным шансом на выживание. Гидролокатор выдал лишь смазанные изображения мусора, но внутреннее ухо уловило заполошные крики где-то впереди и слева. В них отчетливо слышалась паника. Конечно, это были афалины, больше некому. Она воткнулась головой во что-то белое. Полотнище оказалось покрыто какой-то слизью, и первым побуждением Эа было стряхнуть эту гадость, но, как ни странно, оно помогало плыть, потому что мусор больше не приставал к телу.