Стая

К молодым самцам воины постарше относились с опасением из-за рвения, с которым те бросались исполнять приказы. Видимо, поэтому Сплит отрядил молодежь охранять самок. Сначала предстояло выбрать нового вожака, затем его заместителя из Первого клана и так далее. Но начиналось все с того, что предводители кланов отказывались от своих гаремов, а каждая дельфиниха отказывалась от своей роли в женской иерархии. Обычно это приводило к полной перестройке связей внутри стаи и сопровождалось большими волнениями. На этот раз волнения, связанные с незнакомцем, превзошли все пределы. Даже те, кто так и не удосужился посмотреть на него, имели свое мнение на его счет и спешили поделиться им с другими.

Эа слышать ничего не хотела. Ей казалось ужасным, что все обсуждают и осуждают ее избранника. Болтовня оскверняла то, что случилось с ними. А стая не унималась. Они на все лады расписывали раны на теле пришельца, иногда поминали и ее, обычно с завистью. Но имени Гугла никто не знал, и эта тайна будоражила всех. Не знала его и Эа, зато она хорошо помнила, как этот таинственный пришелец потянулся к ней, но так и не успел даже прикоснуться. Несмотря на это, Эа почувствовала, как их души встретились и узнали друг друга, как будто всю жизнь они провели в разлуке, а теперь наконец соединились. А когда она неожиданно для самой себя начала танец, тут уж у нее не осталось никаких сомнений, только чистая радость от того, что она нашла того, кого хотела найти.

Затерявшись среди противно визжавших самок, она почувствовала такое одиночество, какого не ощущала даже посреди океана. А жены готовы были довести себя до исступления, сосредоточившись на незнакомце как на самом безопасном объекте своего вожделения и несбывшихся надежд, стараясь отгородиться от мыслей, что с ними вскоре сделают самцы. Почему Сплит не убил его или… наоборот?

Самки громко смеялись, чтобы скрыть это опасное высказывание, и потом заметили, как молодые воины-стражники вздрогнули от шума, который они подняли. Но пока никто не мог их наказать за смех, хотя могли наказать этих молодых стражников за непорядок, но это всех устраивало, особенно если учесть будущее насилие, в котором те непременно примут участие. Словно сговорившись, товарки продолжали смеяться, и скоро дошло до того, что шум стоял невообразимый. Дельфинихи толкались, но зато никто не кусал их и не бил хвостом по рылам. Никаких гаремов больше не существовало, а вместе с ними сам собой отменился и строгий порядок доминирования. Когда владыка Сплит начнет Сортировку, все вспомнят об иерархии, но сейчас все были равны и одинаково уязвимы.

Матери и родственники вовсю ругали молодых гвардейцев-охранников, а те делали вид, что никого не узнают. Иногда в оглушительном гомоне выделялись отдельные голоса, требовавшие поскорее решить их судьбу и нелицеприятно высказывавшиеся в адрес владыки Сплита, которому надлежало эту судьбу решить. Неопределенность угнетала всех, но пока никто не мог ответить, сколько это продлится.

Эа проталкивалась в самую середину толпы, не обращая внимания на смех и пинки. Здесь она видела новые морды, ловила волны новых, незнакомых энергетических излучений. Ей казалось, что, если она укроется получше, владыка Сплит забудет о ней, забудет о том, как она на глазах у всех вылетела из воды, спасаясь от него. Впрочем, она догадывалась, что спрятаться все равно не получится, что все вокруг таращатся на нее и она скоро начнет светиться от всеобщего внимания. Все понимали, что Сортировка начнется с нее, и уж тогда ей достанется по полной. На этот раз защиты не будет.

В один из моментов Эа остановилась в удивлении. Путь ей преграждала группа старых самок в шрамах. До сих пор Эа считала, что никого старше Деви в стае афалин нет, особенно если учесть старания жен, ежедневно уверявших Деви в том, что она самая красивая и молодая в Первом гареме. Эа соглашалась с ними ради собственного выживания, а также отчасти потому, что это было правдой, но ее совсем не удивляло, что все самки в гареме имели репродуктивный возраст. А вот таких точно не было. Она поняла, что перед ней те, кто живет на Краю.

– Мы пришли, когда услышали о Сортировке, – щелкнула одна из них, и Эа не смогла определить, кто именно. – Сейчас в стае беспорядок. Для нас это шанс вернуться. Мы хотим снова жить в стае, на любых условиях.

– Мы всё еще самки, – теперь Эа определила говорившую и удивилась: она говорила на древнепелагеальском. – Почему мы не можем жить в клане? Что, удивляешься? – Дельфиниха рассмеялась так, словно по воде пробежала рябь. – Старая речь запрещена, а нам, крайним, плевать! У нас только одно правило: выжить.

«Мама говорила со мной так», – подумала Эа. Ей захотелось подплыть к старой самке и прижаться к ней боком.

– Значит, твоя мать была мудрой, – сказала старуха. – Иди ко мне, маленькая, дай мне погладить тебя, пока у меня еще есть силы. У всех у нас когда-то были дети. И в нас еще осталась любовь, чтобы ухаживать за ними.