Стая

— Художественное портфолио Эстер. — Аккуратно раскрываю папку. — Я только одним глазочком… Постой на стреме.

Косо поглядывая в окно, вытаскиваю кипу рисунков из папки. Тут наброски дома, леса, цветов. Дальше идут портреты девушек, которые, скорее всего, были подругами Эстер. Геометрические фигуры, чашка кофе и…

— Вот это да!

Замираю с одним из самых небольших рисунков в руке. Бумага выглядит помятой, словно ее долго носили во внутреннем кармане, сложив вчетверо.

— Что там? — спрашивает Вальтерия и вздергивает бровь. Ее воспитанность борется с любопытством ровно до того момента, пока я не произношу короткое:

— Ты.

— Чего?!

В два шага она сокращает расстояние между нами и встает за моей спиной. На рисунке действительно очень талантливо нарисована сама Рихтенгоф, мрачно глядевшая на нас с бумажного листа своими бесконечно черными глазами.

— Я действительно так выгляжу? — неуверенно спрашивает она.

— Ты что, не знаешь, как ты… — Осекаюсь и мгновенно осознаю, что вампиры не отражаются в зеркальных поверхностях. — Ну да, красавица. Ты так выглядишь. Позировала ей, да?

— Я?! Нет!

— Да не ори ты так.

Мы продолжаем смотреть на рисунок, загипнотизированные четкостью линий и аккуратностью прорисовки.

— Это… потрясающая работа. — Вальтерия нервно теребит верхнюю пуговицу рубашки, впечатленная и уязвленная одновременно. — Но зачем?

— Потому что ты очень красивая, Вал. — Я осторожно складываю рисунки обратно и кладу папку на журнальный столик. — Многие художники любят пропорциональные лица.

Рихтенгоф собирается что-то ответить, но на пороге возникают Оливия и Эстер, несущие большую цветочную гирлянду в сторону сада.

— Вы не поможете нам? — просит Оливия. — Нужно повесить украшения, а мы не дотягиваемся. Еще скамейки сдвинуть бы не помешало…

— Начинается, — едва слышно бормочу я вампиру на ухо и повышаю голос. — Да, конечно! Идем!

3

— Ты разве не видишь, что криво?

Вальтерия ухватывается когтями за свадебную колонну и слегка отклоняется назад, чтобы посмотреть со стороны. Когда девушки предложили воспользоваться стремянкой, вампир только хмыкнула и в один ловкий прыжок забралась на мраморную верхушку. Одну такую колонну мы уже украсили, осталось соорудить из них свадебную арку. Тяжело вздохнув, Рихтенгоф еще раз поправляет блестящую звезду, украшенную шелковым бантом.

— Лучше не стало? — мрачно осведомляется она.

— Все равно криво.

— Тогда лезь сюда и вешай сам.

— Господи, просто сдвинь ее правее! — Я наклоняю голову вбок. — Еще чуть-чуть…

— Так? — Вал небрежно подталкивает здоровенное украшение.

— Да нет же!

— У вас все в порядке? — Эстер возвращается с другого конца поляны, где они вместе с Оливией украшали танцевальную площадку. Подняв голову, грустно смотрит на звезду. — Как-то она криво…

— Достали!

Скрипнув когтями, вампир ловко соскальзывает с колонны и аккуратно приземляется на траву.

— Прости, я не хотела тебя задеть. — Девушка обескураженно моргает. — Можно оставить и так.

— Не сердись на нее, Эстер, — усмехаюсь я. — Просто сегодня она уже четыре раза двигала скамейки и битый час прикладывала гирлянды к шелковым лентам на свадебной арке, пока Оливия определялась, какой цвет ей нравится больше.

— Все в порядке, хорошо, что мы смогли помочь. — Рихтенгоф вздыхает и потирает ладонью запястье. — Но если я еще раз услышу, что лимонно-кремовые вазоны не сочетаются с лентами цвета шампанского, то окончательно съеду с реек.

Эстер смеется.

— Я предполагала, что вы будете не в восторге от этого. — Она понижает голос до шепота. — Но вы ведь знаете Оливию…

— О-о-о-о, да, — протягиваю я.

Эстер подмигивает нам и возвращается к своей сводной сестре. Подняв голову, Вал оглядывает звезду, с которой она возилась последние минут пятнадцать.

— И правда криво.

Наше внимание привлекает спортивная машина ядовито-зеленого цвета. Вильнув перед воротами, она резко тормозит, поднимая за собой небольшой столб пыли.

— А это еще кто? — Я недоуменно вскидываю бровь.

Дверца открывается, и из навороченного спорткара появляется высокий поджарый пепельный блондин в белом спортивном костюме. По крепким рукам и игравшим под футболкой мускулам хорошо заметно, что кроссовки — это часть профессии, а не писк моды. Отвращение подступает к горлу тошнотворной волной.

— Милая, я дома! — кричит он и хлопает дверцей.

Оливия, занятая распутыванием проводов от светящихся лент, поднимается с пластикового стула и падает в объятия своего жениха.

— Не таким я его запомнила, — бормочет Вал.

— А каким?

— Угловатым подростком, постоянно крутившимся возле дома Хэллов. — Рихтенгоф качает головой. — Его едва от земли было видно. Он кто, гимнаст?

— Футболист, — бурчу я. — Спрячь меня, пожалуйста.

— Зачем?

— На его фоне я буду выглядеть как муравей неудачник. Я ему едва до плеча дотягиваюсь.

— По твоей логике я ребенок муравья. — Вал недоуменно вскидывает бровь. — Причем вообще тут твой рост?!

— Причем тут твой рост! — передразниваю я. — Дай мне пинка, чтобы я превратился. Тогда буду повыше.

— Джексон, угомонись.