Стакан воды

Принцесса. А она на этот комплимент ответила довольно-таки неприличной шуткой. На это я и намекнула ей в своем приглашении… А вот ее ответ. (Читает письмо.) «Милостивая государыня, хотя я действительно имела неосторожность сказать при господине д’Аржантале[95], что преимущество театральных принцесс над настоящими заключается в том, что мы играем комедию только по вечерам, в то время как настоящие принцессы играют ее целый день, все же господину д’Аржанталю не следовало передавать вам эту неудачную остроту, а мне еще менее следовало произносить ее, даже в шутку. Ваша прямота и любезность, принцесса, лишний раз убеждают меня в этом. Ваше письмо полно такого достоинства, такого очарования, от него так веет настоящей принцессой, что я храню его на своем секретере, как истину рядом с вымыслом. Я зареклась отныне читать стихи в свете; здоровье у меня плохое, а я и без того очень устаю в театре… Но как мне, бедной девушке, отказать вам? Вы сочли бы меня гордячкой. А гордость моя, принцесса, состоит только в том, чтобы доказать вам, до какой степени мне лестно быть вашей смиренной и покорнейшей служанкой. – Адриенна».

Атенаис. Письмо самого изысканного вкуса, и никому из нас, вероятно, не написать бы изящнее… (Берет письмо.) Подарите его мне! Теперь я не удивляюсь, что молодой д’Аржанталь-сын от нее без ума.

Аббат. Он совсем потерял голову!

Принцесса. Это у них семейный недуг. Ведь его отец, старик в парике минувшего царствования и с лицом покойника, отправился к Адриенне, намереваясь потребовать, чтобы она вернула его сыну рассудок, а вместо этого сам потерял последние остатки ума.

Атенаис. Какая прелесть!

Аббат. А история с викарием?

Принц. Разве была какая-то история с викарием?

Аббат. Он застал где-то на мансарде, у постели бедной больной, очаровательную молодую даму; когда они стали спускаться с шестого этажа, он взял ее под руку; в это время разразился проливной дождь, и викарий уговорил даму воспользоваться его каретой; так он и провез незнакомку через весь Париж в епископской карете. А дама была не кто иная, как мадемуазель Лекуврёр!

Атенаис. Мадемуазель Лекуврёр!

Аббат. После этого пошли слухи, будто он хотел ее похитить. Достойнейший викарий пришел в ярость и дал слово при первом же удобном случае обрушить на нее свой пастырский гнев; поэтому не дай ей бог умереть!

Атенаис. Она и не собирается, надеюсь. (Встает; принцесса тоже.) Итак, до завтрашнего вечера! Я сама напрашиваюсь… Так хочется видеть, слышать ее!

Принцесса. Приедете? Мы вместе будем восторгаться мадемуазель Лекуврёр.

Атенаис. Прощайте, милая принцесса. Уезжаю.

Все провожают ее.

(Пройдя несколько шагов, оборачивается.) Да! А вы слышали новость?

Принцесса. Нет, нет, не слышала. Новости мне доставляет аббат, а он никогда ничего не знает.

Атенаис. Тот молодой иностранец, что поступил на службу Франции, тот, кого прошлой зимой оспаривали друг у друга все наши дамы, сын польского короля и графини Кёнигсмарк…

Принцесса(в волнении). Морис Саксонский!

Атенаис. Вернулся в Париж!

Аббат. Позвольте, позвольте! Слух такой действительно был, но это неправда!

Атенаис. Правда! Мне говорил мой кузен, Флорестан де Бель-Иль; он сопровождал графа в курляндском походе. Я… мы с мужем очень беспокоились за Флорестана. Но наконец сегодня утром он возвратился в Париж. Я уже виделась с ним, и он мне сказал, что возвратился вместе со своим молодым генералом…

Принцесса. Который, видимо, скрывает, что возвратился.

Аббат. Из-за долгов! У него долгов – не счесть! Насколько мне известно, одному только графу де Калькрейцу, шведу, он должен шестьдесят тысяч ливров; швед еще прошлым летом хотел засадить графа в тюрьму, да передумал, ибо там, где нечего взять…

Принц. Ничего не возьмет и сам король.

Атенаис. Аббат недолюбливает его; он не может простить, что в прошлом году граф мешал ему одерживать победы… Тут профессиональная ревность.

Аббат. Ошибаетесь, герцогиня. Наоборот, я очень люблю графа, ибо у него что ни день – то новое приключение, новый скандал, и тогда у меня находится что рассказать вам. А вы это любите, сударыни!

Атенаис. Аббат! Как вам не стыдно!

Аббат. Вам по душе все из ряду вон выходящее, а у него все необычно. Начать с того, что его зовут Арминий[96]. Мыслимо ли называться Арминием?

Принц. Это саксонское имя. Спросите у любого ученого.

Аббат. У него есть и другой талисман: он незаконнорожденный, он побочный сын короля.

Принц. Уже одно это – залог успеха.

Аббат. Ему он и обязан своей восходящей славой.

Атенаис. Нет, он обязан славой своему мужеству, своей отваге! В тринадцать лет он уже сражался при Мальплакё под командованием принца Евгения; в четырнадцать – при Штральзунде под командованием Петра Великого[97]. Я знаю это со слов Флорестана.