Сталь Императора

Разведенное в летучем керосине, произведение немецкого ученого Гребе — хлорацетофено́н — немедленно начал свою самостоятельную жизнь и среди винных паров в промерзшем здании появился дивный запах цветущей черёмухи. А еще через минуту гвардейцы с дикими воплями, обливаясь слезами и соплями, начали выскакивать на улицу, где их принимали заботливые руки африканеров, разоружали и отправляли к фельдшеру для оказания первой помощи.

На Миллионной — у Павлоградского полка всё шло гораздо тяжелее. Огромное открытое пространство перед казармами — Марсово поле — не позволяло скрытно подобраться к окнам, а обороняющиеся были бдительны. Бригада Максимова понесла первые свои потери. Но всё это было уже неважно — казармы были охвачены двойным кольцом, а к Дворцовому мосту медленно подкатывала махина ледокола, за которым, как медвежата за медведицей, ковыляли куцые канонерские лодки. Главный калибр рявкнул так, что в близлежащих домах зазвенели стекла и у гвардейских сторонников временного правительства родилось подозрение — «La commedia e finita».

* * *

Военный министр Российской империи генерал Куропаткин, проснулся от раскатов грома, столь непривычных… Да нет — вообще невозможных в январе в Петербурге. Продрав глаза и вернувшись полностью на грешную землю из мира снов, Алексей Николаевич, озираясь сел на кровать, и тут ахнуло вновь…

«Да это же канонада! — пробежал холодок по спине министра, — Господи, что ж они там учудили?»

— Перепились, ироды, до артиллерии добрались! Ну я им устрою! — бормотал генерал, накидывая шинель и выскакивая на улицу, где с размаху влетел в чьи-то крепкие, жаркие объятия, совсем не спешащие разжиматься….

— Алексей Николаевич! Как удачно! — радостно заворковал над ухом чей-то омерзительно знакомый голос. — А мы-то думали — будить-не-будить, всё же занятый человек, столько дел…

— Кто вы, что вам надо? — прошипел Куропаткин, пытаясь вывернуться из державших его рук

— Штабс-капитан Едрихин, контрразведка Генерального штаба. У нас много вопросов к вам, но в настоящее время Вы приглашены не к нам, а на аудиенцию к Его Императорскому Величеству и отказы, сами понимаете, не принимаются…

— Я Вас знаю, капитан? — спросил министр, чтобы сказать хоть что-то, в то время, когда его буквально несли на руках к неприметному возку.

— Я докладывал Вам обстановку в бурских республиках после возвращения из Трансвааля. Вы еще попеняли мне, что я слишком предвзято отношусь к англичанам…

— Простите, а меня что, одного приглашают на э-э-э… аудиенцию, — заметно упираясь, пробормотал генерал…

— Ну что Вы, Алексей Николаевич, ожидается Большой приём. Будет не скучно, обещаю..

Упав на куль, прикрытый овчиной, Куропаткин услышал тихий стон и почувствовал, что кто-то под ним ворочается…

— Кто тут ещё, капитан?

— Да это какой-то английский боцман с затонувшего корабля, я даже фамилию его не знаю. Сначала назвался Джоном Грейнджером, потом начал кричать, что он — посол Британии. Приказано отвезти для опознания к министру иностранных дел.

— Так мы на Певческий мост? — с надеждой спросил Куропаткин.

— Мы в Кронштадт! — «обрадовал» министра Едрихин. Корабль под парами. Практически все на месте, ожидают только Вас и господина Витте. Кстати, Вы не знаете, где он?

* * *

— Я что вам, мальчик для битья? — нависая над Гинцбургом, Витте перешёл на тональность, напоминающую шипение. — Что это за листовки? Что это за статейки? Вы что, забыли, у кого брали подряды и сколько получали с каждого из них?

— Сергей Юльевич, я Вас умоляю, — купец брезгливо отодвинулся от брызгающего слюной министра, — что вы постоянно попрекаете куском хлеба и не своим, а казённым? Мы за него, между прочим, спину гнули. А вы, простите, что?

— Вы что, думаете, что вот так просто от меня можно избавиться? — глаза Витте метали молнии, — полагаете, что я один буду отвечать за все миллионы, попавшие в ваши карманы? Или надеетесь, ОН пожалеет вас за то, что предали меня? Не будьте наивны, дражайший! Вы для НЕГО — пыль на сапогах — отряхнёт небрежно и пойдёт дальше…

— Господи, Сергей Юльевич, что же вы такие страхи-то постоянно рассказываете, — в голосе Горация, где-то на втором плане понемногу начинал звенеть металл, — мы же в вашей политике — ни бельмеса. Вчера вы мне предложили подряд, сегодня он… Выгодно — работаем, не выгодно — молимся…