Сталь Императора

(**) Фон Бюлов крайне критично относился к своему кайзеру Вильгельму II, однако известно это стало только после смерти политика, когда были опубликованы его мемуары.

В это же время в Лондоне

— Иногда мне кажется, что я не способна сохранить даже собственные секреты. Куда уж еще разгадывать чужие! — Маша облокотилась о гранит набережной Темзы и грустно обвела взглядом дно реки, обмелевшее из-за отлива. Речные понтоны и баркасы, оказавшиеся на мели, выглядели, как жуки, беспомощно завалившиеся на один бок и подобравшие под себя лапки-вёсла, с точечками-иллюминаторами на грязных боках.

— Никак не могу привыкнуть, — поёжился Алексей Игнатьев, — вроде теплее, чем у нас, но холод пробирает до костей… Мария, приглашаю Вас в ресторан. Я сегодня несказанно богат — отец от щедрот семейных златом одарил, — и поручик с заговорщицким видом похлопал себя по карману, в котором покоилось портмоне.

— Нет, Алексей, — покачала головой девушка, — может у меня паранойя, но нам не стоит разговаривать там, где есть даже случайные посторонние. Мне все время кажется, что за мной следят… А при встрече с Гувером или Макдональдом я чувствую себя, как голая — у меня постоянное ощущение, что они всё знают про меня и просто играют, как кошка с мышкой…

— Хорошо, — вздохнул Алексей, — обопритесь на мою руку и давайте попытаемся сделать вид, что променад под этот моросящий дождь и промозглый ветер доставляет нам удовольствие. Но чур, как только закончим с делами, вы согласитесь составить мне компанию и выпить не меньше пинты горячего шоколада — исключительно, чтобы не простудиться.

Маша наклонила голову и слегка улыбнулась. Игнатьев прекрасно знал о ее пристрастии к горячему шоколаду и бессовестно пользовался этим каждый раз, когда надо было поднять её настроение или отвлечь от сезонной хандры, наваливающейся всё сильнее.

— Итак? — вопросительно произнес поручик, когда они сделали первые шаги.

— Макдональд в разговоре с Гувером проговорился, что фабрикант отправился к швабам…

— Понятно, — кивнул Алексей, — Чемберлен уже в Берлине. Детали известны?

Маша покачала головой.

— Это было сказано между делом. Макдональда сейчас больше беспокоят проблемы его партии. Насколько я поняла, его пригласили в игру, но теперь у него появились новые обязательства… И новые партнёры. Вам знаком такой финансист — Джейкоб Шифф? Он уроженец Франкфурта, но живёт и работает в Америке. Именно с ним последнее время ведет наиболее интенсивную переписку лондонский офис Гувера. Судя по тону обращений и другим косвенным признакам, центр принятия решений понемногу перемещается за океан, где тот же Шифф — далеко не самый главный..

— А кто ещё?

— Например, его жена — Тереза Лёб. Именно в банке её отца трудится указанный Джейкоб.

— И на основании чего Вы сделали такие выводы?

— Хотя бы на основании того, что в Берлин поехал только министр колоний, а с миссис Лёб изволил встретиться сам министр иностранных дел Британии.

— Мария, только не говорите мне, что всю эту информацию вы почерпнули из офисной переписки.

Маша звонко рассмеялась.

— Конечно же нет. Мистер Гувер настолько уверен в своей безопасности, что избрал для обозначения должностных лиц самый незамысловатый шифр, именуя их «Первый», «Второй» и так далее. И когда он говорит по телефону, что «Третий племянник» встретился с тетушкой Терезой, остаётся только сопоставить его слова с этой иерархией и найти похожее имя на конвертах….

Маша посерьёзнела, остановилась и вскинула на поручика свои огромные глаза.

— Бюро мистера Гувера используется для неформальной связи Британии с Европой и Америкой и мне становится страшно, когда слышу эти планы и вижу задействованные силы для их реализации. Алексей, понимаете… Они о России говорят, как о бифштексе… Мы для них — такие же дикари, как те, кого они еще вчера продавали на невольничьих рынках, они не видят никакой сословной разницы — что русский крестьянин, что дворянин для них — один и тот же туземный варвар, только второй слегка приукрашен перьями… Даже в Петербурге, не говоря о провинциях, мы живём в своём пасторальном мирке и ведать не ведаем, что вокруг России стягиваются кольца анаконды, она уже открыла свою пасть… И это очень, очень страшно!

— О каких планах Вы говорите?

Маша закрыла глаза, и, как будто читая невидимый текст, выпалила:

— Первое — уничтожить торговый и военный флот России и, ослабив ее до пределов возможного, оттеснить от Тихого океана вглубь Сибири. Второе — приступить к овладению всею полосою Южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с этой базы постепенно теснить русских к северу. Так как по обязательным для всего живого законам природы с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то и наглухо запертый в своих северных широтах русский народ не избегнет своей участи…(*)