Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

Был составлен финансовый отчет и подведен плачевный итог: деньги заканчивались. Постановили, раз Ленину и его эмиссарам не удается договориться с немецкими держателями средств РСДРП, вчинить им судебный иск. Речь шла о значительной сумме, полгода спустя агент Мек в связи с очередным витком этой истории сообщил московским жандармам, что «ввиду несогласия „держателей" партийных денег выдать имеющиеся у них суммы (около 50000 марок) „Ленину", последний в настоящее время решил истребовать эти деньги путем возбуждения процесса в коронном суде. По слухам, он имеет шансы выиграть процесс. Передают, что большая часть хранящихся у держателей денег составилась из остатков сумм, переданных в распоряжение партии в 1905 году уфимской социал-демократической боевой организацией, после ограбления под городом Уфою почтового поезда (взято было тогда около 240 000 рублей)»^[610]. На краковском совещании Ленин и «его заграничные друзья» были решительно настроены судиться, тогда как члены русской части ЦК опасались, что это повлечет скандальные разоблачения, и предпочитали обойтись без суда (см. док. 52). Одновременно положили стараться раздобыть что-нибудь у благотворителей, причем нужда заставила адресовать депутатов к тем, с кем Ленин уже было порвал отношения, – Г. М. Кржижановскому, Л. Б. Красину (Никитин, Никитич). Особые надежды по части поиска денег Ленин возлагал на Горького и М. Ф. Андрееву.

Пока же «выяснилось, что благодаря отсутствию средств, в пределах России на партийном содержании может жить лишь один представитель ЦК. Таковым, несмотря на свои отказы по принципиальным соображениям, назначен „Коба", коему и ассигновано по 60 рублей в месяц». Это, конечно, подчеркивает особое на тот момент положение, достигнутое И.Джугашвили в партии, точнее, не в партии, от которой мало что осталось, а в ленинской группе. Между тем Ленин и Зиновьев получали от редакции «Правды» по 100 рублей в месяц. Поднять тиражи и доходность газеты было еще одной целью, стоявшей перед новым Русским бюро. С существующей редакцией предполагалось поступить вполне бесцеремонно. Объявив, что она «совершенно не удовлетворяет своему назначению», и повторив обвинения

в неоднократных растратах и даже «явных хищениях и воровстве», редакцию постановили распустить и заменить другими лицами. Намечались А. Лобов, один из депутатов, а главное – от ЦК Андрей Уральский (Свердлов), который должен был присматривать за газетой и иметь право veto относительно публикации статей (см. док. 52).

Участники совещания обсуждали как несомненное оживление революционного движения в России, на которое возлагали большие надежды. При этом обсуждаемые меры означали практически строительство низовых партийных организаций заново, равно как и установление связей между ними^[611]. Предполагалось также воспользоваться происходившей в России страховой кампанией. По новым законам о страховании рабочие уполномоченные представители должны были войти в правления больничных касс и иных страховых учреждений. Ленинцы намеревались вмешаться в этот процесс, «устраивать митинги протеста по поводу насилий, которыми сопровождается введение страховых законов», добиваться, чтобы в качестве рабочих уполномоченных избирали социал-демократов, причем бойкот выборов уполномоченных решительно был признан «нецелесообразным и вредным»^[612]. Тактика напоминает ту, что была применена в Баку в 1907–1908 гг. во время обсуждения коллективных договоров, причем точно так же партийцев интересовало продвижение своих интересов и под видом борьбы за права рабочих навязывание им своих целей, что в результате вело к торпедированию тех решений, которые действительно могли бы улучшить положение трудящихся. Теперь этот же трюк предлагалось использовать, внедрившись в страховую кампанию.