Сталин. Большая книга о нем

Более того, даже опубликованный текст секретного приложения не содержит ничего

формально предосудительного, а только указывает, в каких пределах каждая из

договаривающихся сторон намерена не влиять на другую. Если бы не сама Вторая мировая, он

так и остался бы одним из бесчисленного множества примеров заботы государств о

предотвращении конфликтов между собой.

Западная граница СССР, соответствующая секретному приложению, довольно точно

соответствует естественным этническим границам вроде той же линии Керзона, отделяющей

земли с преобладанием польского населения от земель с преобладанием русского (в 1919-м,

когда министр иностранных дел Великобритании Джордж Натаниэл Алфредович Керзон

предложил этот принцип проведения русско-польской границы, еще никто всерьез не считал

белорусов и украинцев отдельными от остальных русских). Более того, эта граница оптимальна

и в военном отношении. Военный министр Российской империи Алексей Николаевич

Куропаткин, отправленный в отставку за неудачное проведение японской кампании (его план

был разумен в чисто военном отношении, но совершенно не учитывал политическую

обстановку в России, а потому спровоцировал революцию), занялся исследованием общего и

военного состояния страны. В 1910 году он выпустил трехтомник «Задачи русской армии», где,

помимо прочего, исследовал защитимость российских границ. По его расчетам оптимальной

оказалась именно та граница, какая в основном сформировалась у СССР к началу Великой

Отечественной войны и окончательно утверждена переговорами в Ялте 4—11 февраля 1945-го.

Джугашвили вообще (хотя сейчас его эпоху всячески противопоставляют

дореволюционным временам) придерживался идеи возрождения былых имперских

возможностей — в том числе и географических. За пределы империи он вышел лишь в очень

немногих местах. Восточная Пруссия оказалась поделена между Польшей и СССР по чисто

военным соображениям. А Северная Буковина и Галичина, в имперские времена входившие в

Австрию, стали нашими не только по военным причинам, но и вследствие стремления

воссоединить всех русских независимо от их дробного этнического разделения. Кстати, на

ялтинских переговорах главный оппонент Джугашвили и давний противник России во всех ее

воплощениях Уинстон Леонард Рэндолфович Спенсер-Черчилл возмутился: «Львов никогда не

входил в Россию!» Джугашвили тут же парировал: «А Варшава входила». Черчилл, в ту пору

лоббировавший польские интересы в надежде на возвращение лондонских эмигрантов во

власть, согласился с советским предложением о границах Польши: возвращение всех русских

земель в обмен на компенсацию за счет востока Германии.

Вдобавок тюменский журналист Алексей Анатольевич Кунгуров доказывает:

опубликованный текст приложения — поддельный. Он выявил в этом кратком документе

немало исторических и географических нестыковок, вряд ли возможных для дипломатов,

знакомых с местными обстоятельствами. По его мнению, дополнительный протокол сочинили

сами первопубликаторы — весной 1946-го в Соединенных Штатах Америки — на основании

уже состоявшихся событий, по принципу «если бы я был таким умным сейчас, как моя жена

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

380

потом», но при этом напутали в неведомых им восточноевропейских реалиях. Если эта версия

не просто правдоподобна, но и правильна, придется признать: точкой опоры для развала нашей

страны послужила халтурная фальшивка.

Впрочем, даже если секретный протокол достоверен — его нынешняя трактовка

несомненно ложна. Она продиктована желанием набрать в политической игре шкурные очки за

чужой счет. Реально же договор — хоть с секретным протоколом, хоть без него — всего лишь

дал СССР передышку, необходимую хотя бы для разработки и запуска в производство оружия

нового поколения.

Положение в области вооружения было изрядно запущено. В значительной мере —

стараниями Михаила Николаевича Тухачевского, несколько лет бывшего заместителем по

вооружениям народного комиссара обороны. Герой гражданской войны, один из пятерых

первых маршалов не имел фундаментального военного образования, а потому изрядно

увлекался некоторыми перспективными направлениями боевой техники в ущерб цельности

взаимодействия всех видов оружия и родов войск. Достаточно сказать, что наряду с активным

развитием средств радиовзрывания мин (что в войну использовали для нескольких очень

эффективных диверсий) он совершенно не уделял внимания радиосвязи в войсках и не ставил

вопрос о создании массового производства радиопередатчиков: дефицит пришлось восполнять

уже во время войны — в значительной мере благодаря американским поставкам.