Сталин и Дальний Восток

На допросе 10 марта 1934 г. он рассказал, что по указанию Мацусимы был направлен в специальную секретную школу японских разведчиков в Харбине. Школа эта негласно помещалась в представительстве Южно-Маньчжурской железной дороги в Харбине в Новом городе. Начальником этой школы был представитель Южно-Маньчжурской дороги Фурузава – офицер японской армии. Преподавателями школы являлись офицеры из японской военной миссии и некоторые сотрудники представительства Южно-Маньчжурской железной дороги. Все они являлись участниками японской интервенции в Сибири в 1919–1922 гг., людьми, хорошо знавшими русские условия. Училось на этих курсах около 20 человек, которые готовились для разведывательной работы в России. В школе в течение 8 месяцев изучались военное дело, построение и жизнь Красной армии, техника шпионской работы, русский язык, бытовые и общественные условия России.

Ким Заен сообщил, что по заданию отдела «Химицу-Кейсац» (тайная полиция) при Корейском генерал-губернаторстве в Сеуле в марте 1924 г. он нелегально перешел государственную границу СССР с Маньчжурией.

Проживая с 1924 г. по 1927 г. в Чите, он передавал шпионские материалы и переписку агенту японской разведки Чану – секретарю китайского консульства в Чите. В Москве с 1927 г. поддерживал связь последовательно с советниками японского посольства в г. Москве – Амо и Симада.

За полтора года своей деятельности на Казанской железной дороге и во Всесоюзном объединении ремонтных заводов НКПС совместно с Като через завербованных железнодорожников им были получены и переданы японской разведке сведения о количестве паровозов и вагонов в СССР. Сведения о наличии вагонов специального назначения для военных целей. Установлена пропускная способность всех железнодорожных ремонтных заводов и др.

Ким Заен перечислил 18 агентов. Лучшими его осведомителями, постоянно снабжавшими ценной информацией, были: Сластенин, Козлов, Дубровицкий, Александровский, Роднев, Наумов, Путимов, Шерман и Мишин. Далее он сообщил, что у него на связи был начальник Казанского вокзала в Москве – Е. С. Боровский.

Все сводки, не перепечатывая и не переписывая, он передавал лично Симаде при свиданиях с ним. Как правило, от агентуры он их получал за один-два, максимум три дня до встречи с Симадой, что бы оградить себя от возможного провала.

Встречался с Симадой один раз в месяц, иногда один раз в 2 месяца. Встречаться чаще считалось неконспиративным. В срочных случаях, созвонившись по телефону, мог встретиться с Симадой в любое время382.

На допросе 11 марта 1934 г. Ким Заен сообщил, что он получал от японской разведки задания по проведению диверсионных актов на железнодорожном транспорте.

Симада выдвинул ему требование о вербовке агентов на всех депо Московского узла, Казанской и Северной дорог для проведения диверсионных актов. Проводить диверсии планировалось в железнодорожных тоннелях у Байкальского озера на Забайкальской железной дороге, на мосту через реку Амур на Дальнем Востоке, в отношении отдельных депо, маршрутных составов, особенно военных и др.

Задания по диверсионной работе Ким Заеном давались непосредственно Козлову. Они заключались в том, что группа диверсантов должна была выводить из строя паровозы и вагоны383.

Из показаний Сластенина Александра Андреевича от 16 марта 1934 г. следовало, что после отъезда осенью 1931 г. Като с японскими специалистами в Японию он продолжал связь с Кимом, на которого Ямасито в Токио, а Като по приезде в Москву указывали как на представителя японской разведки в Москве.

Сластениным были переданы Киму схемы генпланов и паровозных комбинатов Верхнеудинского и Омского заводов, с основными размерами их, зарисованными из проектов реконструкции этих заводов и перечнями намечаемого оборудования сборно-механических цехов этих заводов; основные задания по выпуску продукции из реконструируемых заводов: Верхнеудинского, Омского, Красноярского, Уфимского, Пролетарского, Можереза и других.

Кроме того, по заданию разведки, интересовавшейся деталями новых мощных паровозов, им в момент обыска снимались на восковку, для передачи разведке, чертежи деталей паровоза ФД из не подлежащего выдаче альбома к проекту Орского завода, полученного вместе с другими материалами по сборно-механическому цеху этого завода Сластениным для экспертизы из Гипромаша. Альбом и восковки были отобраны при обыске у него на квартире.

Также по заданию разведки, интересовавшейся результатами диверсионной работы, им были переданы выписки о росте порчи паровозов в пути и происшествии с поездами за последние десять лет по годам и по месяцам за 1933 г. Выписки были взяты из не подлежащих оглашению отчетов. Черновики их частично были найдены у него также при обыске.