Сталин и заговор генералов

леиии «кремлевского переворота» под руководством Тухачевского как одни из вариантов выхода из сложившейся политической ситуации. Особая «антизиновьевская направленность» («Ведь эта борьба была направлена не против тебя, а против Зиновьева», — напоминал К.Радек в разговоре с И.Сталиным) вопросов, обсуждавшихся па этом совещании, вероятно, была обусловлена в определенной мере «казусом Дворжеца». Дело в том, что одной из причин появления упоминавшегося выше письма Антонова-Овсеенко от 27 декабря 1923 г. был конфликт, возникший между начальником ПУРа и Г.Зиновьевым во время дискуссии в Военной школе ВЦИК 21 декабря 1923 г. Как известно, там с весьма резкой критикой против Зиновьева выступил один из близких сотрудников Антонова-Овсеенко некий Двор-жец. Ему жестко, с угрозами оппонировал сам Зиновьев, сравнивший позицию, занятую Дворжецом, с политическими взглядами «прапорщика выпуска Керенского». Эту метафору можно было расшифровать лишь как «контрреволюционер». Сомнительно, чтобы столь смелое выступление против одного из «вождей» партии, сделанное «не по чину» малоизвестным сотрудником начальника ПУ РККА, было случайным импульсивным экспромтом. Думается, это была «боевая провокация», санкционированная Антоновым-Овсеенко, уверенным в своих силах, в армейской поддержке. Выше уже говорилось о заседании ВНО Военной академии РККА 21 декабря 1923 г., на котором делал доклад М.Тухачевский и в котором принимали участие весьма авторитетные военные деятели — И.Уборевич, С.Меженинов, А.Свечиц, Ю.Шейдеман и др. Было ли простым совпадением, что в тот же день В.Антонов-Овсеенко отправил в ЦК заявление по поводу дискуссионного собрания в Школе ВЦИК? Было ли совпадением, что в тот же день, 21 декабря 1923 г., без ведома ЦК, Антонов-Овсеенко разослал циркуляр о назначении на 1 февраля 1924 г. конференции ячеек РКП (б) военных академий, высших школ ГУВУЗА и Главвоздух флота ? Мне думается, что нет. Такого рода действия, направленные на подчинение политорганов соответствующим армейским парторганизациям, были им продолжены рассылкой 24 декабря 1923 г. циркуляра № 200. Наконец, письмо от 27 декабря 1923 г. Предпринимая указанные действия, Антонов-Овсеенко был, очевидно, уверен в поддержке собственных политических позиций со стороны армии.

Пребывание в Москве Тухачевского, Уборевича и других видных «генералов» в связи с заседанием В НО было удобно и для переговоров Антонова-Овсеенко с Тухачевским, и для зондирования позиции Уборевича и других генералов. В частности, одним из них мог быть командующий ОКА А.Егоров. Видимо, неспроста в белом зарубежье в 1923 г. муссировали слухи о «заговоре в Кавказской армии», возглавленном Егоровым и его начальником штаба С.Пугачевым, о чем ранее уже говорилось. Неспроста именно Ф.Дзержинский (ОГПУ) докладывал о нем на заседании Политбюро 24 января 1924 г.¹

24 декабря 1923 г. Ф.Дзержинский выступил с сообщением о выступлении Дворжеца на заседании Политбюро ЦК. Было решено передать «дело Дворжеца» в ЦКК. Адъютант сообщил об этом и грозящем Дворжецу аресте Антонову-Овсеенко, поскольку «дело» оказалось в руках ОГПУ^{874 875}. В ответ на это, по свидетельству мемуаристов, В.Антонов-Овсеенко написал и направил указанное выше письмо от 27 декабря 1923 г. в адрес ЦК РКП (б) с угрозой обратиться за поддержкой к «крестьянским массам, одетым в кресноармейские шинели, и призвать к порядку зарвавшихся вождей». И хотя в своем письме Антонов-Овсеенко неоднократно и открыто защищает Троцкого, все-таки сущность его позиции заключалась в следующих выражениях: «Существо разногласий внутри ЦК совершенно нс ясно ни для партийных, ни для внепартийных масс, взвесить серьезность этих разногласий и свободно их разрешить партия не в состоянии».

Итак, по мнению Антонова-Овсеенко, «партия не в состоянии» ни «взвесить», ни «разрешить» возникшие серьезные политические проблемы. Кто же в состоянии? «Красноармейские шинели», армия. Вот существо политической позиции Антонова-Овсеенко. Он заявляет, что «выражает возмущение тех, кто всей своей жизнью доказал свою преданность интересам партии в целом, интересам коммунистической революции». Иными слог вами, речь шла об интересах самостоятельной политической силы, заявившей о себе в этой политической борьбе, — интересах Красной Армий, а не отдельных «партийных вождей». В об-щем-то, что ни говори, это можно было расшифровать не иначе как угрозу «военного переворота».

Совещание В.Антонова-Овсеенко, М.Тухачевского, Г.Пятакова и К.Радека должно было иметь место 25 или 26 декабря