Сталин и заговор генералов

1923 г., после обсуждения «дела Дворжеца» на заседании Политбюро ЦК 24 декабря и передачи его рассмотрения в ЦКК. Решение Политбюро по Дворжецу и репрессии в его отношении «с подачи» ОГПУ (докладчик Ф.Дзержинский) означали нанесение удара по самому Антонову-Овсеенко. Это обстоятельство и стало поводом для серьезной обеспокоенности начальника ПУ РККА, побудившей его «искать защиты» у Тухачевского и его «больших батальонов». Но дело было не только в «больших батальонах», айв авторитете и значимости самого имени Тухачевского для советской военной элиты и всей Красной Армии.

Оставаясь в Москве, Тухачевский 28 декабря отправил в Смоленск А.Виноградова (возвратившегося в столицу уже 30 декабря), возможно, с распоряжением утвердить А.Корка помощником командующего Западным фронтом (согласно штабным приказам фронта это было сделано 29—30 декабря) и передачей ему каких-то указаний. Недаром в информации К.Радека — Ф.Раскольникова в числе вовлеченных в «заговор Антонова-Овсеенко — Тухачевского» фигурирует и А.Корк. 3 января

1924 г. М.Тухачевский в сопровождении А.Виноградова и М.Михайлова-Морозова возвратился в Смоленск, и в тот же день по его поручению Михайлов-Морозов выехал в Петроград с мотивировкой, вызывающей сомнения в ее соответствии истинным целям поездки: «В отдел библиотеки Штаба РККА для выполнения поручений командзапа»⁸⁷⁶. Ездил ли он в Петроград по поручению Тухачевского для согласования позиций с командующим Петроградским военным округом В.Гиттисом? Напомню, что устойчивые слухи об организации «антисоветского заговора» в 1924 г. как за рубещом, так и в СССР касались лишь четырех «революционных генералов» — М.Тухачевского, В.Гиттиса,

А.Егорова и С.Пугачева. Михайлов-Морозов вернулся лишь 11 января, а 14 января 1924 г. вновь отправляется в Москву «для выполнения поручений командзапа» с 14 по 24 сего января. К этому времени, 10 января 1924 г., Тухачевский выезжает в Москву вместе с Виноградовым. Туда же 10 января «в кратковременный отпуск» (до 15 января) выехал и секретарь Тухачевского Н.Смиренский⁸⁷⁷. Иными словами, Тухачевский забрал с собой в Москву все свое самое близкое окружение, самых доверенных лиц.

Примечательно, что в этот же день в «Красной Звезде» появилась статья В.Антонова-Овсеенко с весьма красноречивым и в известной мере вызывающим заголовком: «На прежних позициях». Надо полагать, на позициях, определенных в письме от 27 декабря 1923 г. Однако уже 12 января Антонова-Овсеенко вызвали на Заседание Оргбюро ЦК. Его обвинили во фракционной деятельности, которая выражалась якобы в попытках без ведома ЦК созвать конференцию партячеек военных учебных заведений и в рассылке циркуляра № 200 без согласования.с ЦК. Обвинений в «заговоре» не звучало, хотя было начато следствие в ПУРе. Таким образом, можно сказать, что уже 12 января высшее партийное руководство во главе с И.Сталиным считало свою политическую позицию достаточно сильной, чтобы начать процедуру отстранения Антонова-Овсеенко от должности. Можно считать, что 12 января 1924 г. Аптонов-Овсеенко уже проиграл «бой».

Г.Беседовский, чья информация вполне проверяема и оказывается, как правило, достоверной, писал, процитирую еще раз: «В течение двух недель мы все ждали переворота... Письмо Антонова-Овсеенко в Политбюро... напрягло нервы сталинцев до крайности». Если наблюдать события в последовательности, предлагаемой Беседовским, то период времени «в течение двух недель» можно датировать 28 декабря 1923 г. — 12 января 1924 г. Это вполне согласуется с хронологией вышеизложенных событий: от появления «письма» до заседания Оргбюро ЦК.

Беседовский в связи с указанными обстоятельствами писал, что «Троцкий мог, как Пилсудский, буквально в несколько минут овладеть властью... Но Троцкий смалодушествовал». Косвенным образом на скрытую, но заглавную роль Троцкого указывал и Ф.Раскольников. Во всяком случае, вся имеющаяся, весьма скудная по этому вопросу информация позволяет лишь предположительно реконструировать возможную модель «переворота».