Сталин и заговор генералов

Вечером 21 января 1924 г. умер В.Ленин. 23 января тело его перевозят в Москву и устанавливают в Колонном зале Дома союзов для прощания. На 26 января были назначены главные траурные действия — похороны Ленина в Мавзолее. Неожиданный отъезд Тухачевского в Смоленск 24 января 1924 г., в военном отношении ничем не мотивированный, делал его отказ от участия в похоронах Ленина в политическом отношении грубо-некорректным, а в этическом — оскорбительным. Для такого поведения Тухачевскому, конечно же, нужны были слишком веские основания. Мне представляется, что отъезд Тухачевского в Смоленск был обусловлен не страхом его перед «репрессиями» за «конспирации» с Антоновым-Овсеенко, а результатом политической «сделки» между ним и новым руководством страной. Напомню: Тухачевский по своей природе «оборотень» и «ландскнехт». В Смоленск он отправился для того, чтобы стабилизировать «батальонами» Западного фронта весьма зыбкую и неустойчивую ситуацию, порожденную смертью Ленина и поддержкой, которую оказал Троцкому московский гарнизон, и тем самым обеспечить политическую устойчивость новой власти. Косвенным образом на это указывает рассмотрение на заседании Политбюро ЦК 24 января 1924 г. вопроса о возвращении И.Уборевича с Западного фронта на Дальний Восток⁸⁸⁴. Это означало официальное подтверждение «новой властью» (И.Сталиным, Г.Зиновьевым и др.) «легитимности» М.Тухачевского в качестве командующего Западным фронтом. Вот почему, рассматривая очередное заявление по Тухачевскому в ЦКК 29 января 1924 г. по поводу невыплаты им налогов за «имение», секретарь ЦКК вынес резолюцию: «Установить факт не удалось, так как невыгодно поднимать шум»¹. Возможно, договоренность с Тухачевским была достигнута сразу же после смерти Ленина. Этот факт мог сыграть свою роль в назначении 23 января 1924 г. новым начальником ПУ РККА А.Бубнова.

Возвращение И.Уборевича на должность командующего 5-й Отдельной армией также было обусловлено его письмом в адрес Г. Орджоникидзе с критикой «троцкистского» центрального военного аппарата. Окончательное решение о возвращении И.Уборевича на должность командующего 5-й Отдельной армией было принято Оргбюро ЦК 31 января и утверждено на заседании Политбюро ЦК 2 февраля 1924 г.^{885 886}. Тогда же был решен вопрос и о назначении А.Седякина командующим Приволжским военным округом (введением его в состав военной элиты) после смещения С.Мрачковского, одного из самых ярых сторонников Троцкого (еще 14 января 1924 г.)'¹.

Вероятно; сходную политическую технологию применили «новые вожди» и «перетягивая» на свою сторону командующего ОКА А.Егорова. На том же заседании Политбюро ЦК 24 января 1924 г. Ф.Дзержинский делал сообщение по А.Егорову. Сам факт, что докладчиком выступал председатель ОГПУ, говорит за себя: на командующего ОКА был «компромат» (слухи о «заговоре в Кавказской армии»). Вопрос был оставлен открытым до заседания Политбюро ЦК 4 февраля 1924 г. Видимо, считали необходимым проверить «лояльность» командарма на предстоящем Пленуме ЦК по военным вопросам, где штнировалось принятие решений по «чистке» центрального военного аппарата от «троцкистов». Судя по его последующей военной карьере, А.Егорову за поддержку «нового руководства» пообещали должность командующего Украинским военным округом, которая должна была освободиться с переводом М. Фрунзе в центральное руководство.

В контексте указанных договоренностей с «вождями» армии в январе 1924 г. 14 «красных генералов», в числе которых и достаточно известные в войсках, популярные, — С.Вострецов,

Г.Гай, И.Грязнов, П.Дыбенко, Н.Каширин, Я.Лацис, К.Нейман, Я.Фабрициус, И.Федько, И.Якир, С.Урицкий, — направили в ЦК РКП (б) докладную записку: «Об итогах строительства Красной Армии к 6-й годовщине ее существования»⁸⁸⁷. Они требовали немедленно упразднить в Красной Армии институт военных комиссаров и ввести единоначалие. Они мотивировали свое требование тем, что в Красной Армии уже достаточно подготовленных командиров- комму! 1 истов, надзор за политической лояльностью которых не нужен, излишен и вреден. «Генералы», таким образом, требовали «политической автономии». Они желали превратиться из послушного и «подозреваемого» «объекта» в «субъект» политической системы. Среди перечисленных мы встречаем командира 5-го стрелкового корпуса П.Дыбенко; командира 2-й стрелковой дивизии 4-го стрелкового корпуса Я.Фабрициуса; бывшего командира 4-й стрелковой дивизии 5-го стрелкового корпуса Я.Лациса; командира 5-й стрелковой дивизии 4-го стрелкового корпуса К.Неймана; командира 7-й кавалерийской дивизии Г.Гая; ветерана 27-й стрелковой дивизии С.Вострецова. Это представители высшего комсостава Западного фронта.