Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

У него же в другой работе: «Спровоцировав, таким образом, в грозные предвоенные и военные годы рост русского самосознания и прагматично использовав его, в том числе и в интересах сохранения собственной власти, И. Сталин из страха перед возможной перспективой выхода этого самосознания за рамки дозволенного безжалостно его растоптал». И еще: «…Для Сталина да и его преемников по руководству СССР если и существовала такая страна, как Россия, то только в ипостаси Советского Союза, другой они не воспринимали. К несчастью для себя, Жданов и другие «ленинградцы» этого не поняли… Это тем более печально, что «ленинградская» политическая ветвь, питаемая соками робко возрождавшегося после войны российского самосознания и так безжалостно обрубленная с древа национальной государственности, могла бы в перспективе стать для страны весьма плодоносной»[357].

Глава 8 После Сталина. Заключение

После смерти Сталина русский народ в целом (за исключением Русской церкви) вздохнул свободнее. Впрочем, «после» не всегда означает «вследствие». Как пишет Н. Верт, амнистия, объявленная через 22 дня и освободившая примерно 1,2 млн из 2,5 млн заключенных, была результатом экономических расчетов сталинского времени. «Инспекции, проведенные в 1951–1952 гг. в наиболее значительных лагерных комплексах, отразили безнадежное положение, в котором оказалось управление перед лицом постоянно падающей рентабельности. Пришли к выводу, что стоимость содержания и охраны одного заключенного была выше, чем предоставляемая зарплата, которую получали вольнонаемные рабочие на том же строительном объекте», а производительность труда зэков – ниже[358]. Следовательно, пишет он, послесталинские амнистии имели прежде всего экономическую, а не политическую подоплеку. Как раз-таки политических заключенных власть не выпускала до 1954 года, пока они не подняли крупные восстания – Воркутинское (1953), Норильское (1953) и Кенгирское (1954). С 1954-го по 1956-й число политзэков в ГУЛАГе сократилось на 75 % – с 467 тыс. до 114 тыс. человек[359].

Национальная политика Сталина сохранялась до самого развала СССР. Российская республика по-прежнему оставалась донором нацреспублик и ущемлялась, не имела рычагов влияния – ни собственной компартии, ни комсомола, ни Академии наук, ни Телерадиокомитета. Хотя русские непропорционально преобладали в политической элите СССР (в 1981 году они составляли 67 % ЦК КПСС и только 52 % населения[360]), на положении русского народа это никак не отражалось. Он питал нацменьшинства своими соками – материальными ресурсами и квалифицированными специалистами. За годы советской власти число русских жителей страны за пределами РСФСР выросло с 6,7 до 17,4 %, точнее, до 25,3 млн человек[361], а распределение на работу и на место жительства в Советском Союзе, как известно, бывало не очень-то добровольным. «Представители российской диаспоры создавали значительную часть национального дохода в республиках. Например, до 1992 года 10 % русского населения Таджикистана производили до 50 % внутреннего национального продукта»[362]. «До 1960-х гг. русские составляли костяк квалифицированного рабочего класса и технических служащих почти по всему Советскому Союзу. Особенно это касалось среднеазиатских республик, Азербайджана и Молдавии, где большая часть местного населения была занята в аграрном секторе, кустарных промыслах и розничной торговле. Русские преобладали в тяжелой промышленности этих республик вплоть до 1980-х гг. Можно было увидеть их и на самой нижней ступени социальной лестницы, в качестве полуквалифицированных или разнорабочих на шахтах или промышленных предприятиях, особенно на Украине и в Прибалтийских республиках. Для русских характерным было то, что русские женщины занимались почти теми же видами труда, что и мужчины, включая тяжелые физические работы, на которые не соглашались нерусские женщины, особенно мусульманки, считая их недостойными или даже позорными для женщины»[363]. «Чаще всего представители коренных национальностей получали преимущества при поступлении в вузы и назначении на престижные должности, особенно в Средней Азии и Казахстане. До конца 1980-х гг. ухудшение положения русских не приводило к массовой эмиграции из нерусских республик»[364].