Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

Неудивительно, что для многих русских людей советская идентичность оказалась привлекательнее русской. Все городское, современное, прогрессивное объявлялось не русским, а советским. Русская наука, русская техника, русский кинематограф – все это было советское и будто бы не имело отношения к русскости (даже и сегодня многие предпочитают говорить не «русский», а «российский кинематограф», «российская наука»). Наш язык из-за своего интернационального общесоюзного статуса перестал восприниматься как базовый признак национальной идентичности. Для русских в СССР родная речь была не языком русского народа, а языком советского народа. Дескать, мы – советские, а русские где-то там, в деревне, или вообще в прошлом («все давно перемешались»).

Указывание в паспорте русской национальности не придавало ей никакого веса. «Невозможно представить, чтобы среди армян или латышей, узбеков или татар более половины населения ничтоже сумняшеся заявили, что для них не имеет значения ни их собственная национальность, ни национальность окружающих. А ведь такую точку зрения разделяли 62 % русских москвичей и 50 % русских респондентов на селе. И когда! По горячим следам распада СССР, в 1992 году, увидевшем пик кровавых межнациональных конфликтов!»[369] Я полностью согласен с тем, что называть сегодня проукраинскую общественность (а заодно и всех прочих несогласных) «национал-предателями» – это наследие советской борьбы с «космополитами», но ведь и сама проукраинская общественность – тоже наследие СССР. Наплевательство на русскую идентичность при одновременной заботе об идентичностях других народов – абсолютно советская ментальность, пустившая свои корни, как видим, очень глубоко. Для сравнения: главная либеральная партия дореволюционной России – Конституционно-демократическая партия, «кадетская», – заявила о своем выходе из Временного правительства в знак протеста против уступок Центральной раде в ее стремлении к незалежности. А еще «кадеты» хотели, чтобы Россия завоевала Константинополь.

Оценивая распад СССР, можно ли сказать, что ленинско-сталинская политика – удерживать нацокраины посредством дотаций и прочих уступок – себя оправдала? Вопрос звучит риторически. В целом скорее нет, чем да. Объяснять крах Советского Союза тем фактом, что в 1990 году РСФСР после провозглашения своего суверенитета в составе СССР прекратила отчислять деньги в общий бюджет, – это крайне неубедительно. Эстонцы, латыши, литовцы, армяне, грузины провозгласили суверенитеты раньше, до России. Во всех союзных республиках местные элиты твердили, что кормят РСФСР.

«Вина» русских заключалась не в том, что они прекратили дотировать нацменов, а в том, что всю жизнь нацмены якобы дотировали русских. Таков общеисторический закон колониальной неблагодарности.

Искусственные ленинско-сталинско-хрущевские границы республик привели к тому, что с распадом страны 25,3 млн русских (шире – 39 млн людей с родным русским языком) вдруг оказались за рубежом. Особенно нелепо смотрятся территории с преобладанием русских под самым боком у России. Вчерашний коммунист Ельцин не предпринял ни малейших попыток пересмотреть границы, даже наоборот, принудил крымских военных к украинской присяге. В возникших независимых государствах (кроме Белоруссии) русские в разной мере подверглись и подвергаются дискриминации, а те условия, которые наша власть предъявляет им при репатриации в Россию, оставляют желать лучшего – вопреки красивым словам о праве русских на воссоединение в связи с присоединением Крыма. В то же время наша коррупция открывает путь к гражданству тем людям, чей уровень владения русским языком (и вообще уровень образования) очень невысок.