Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

РФ – правопреемница СССР – не стала русским национальным государством. Какое там предоставление жилья репатриантам подобно Израилю или Германии! Российская госпрограмма переселения соотечественников, позволяющая стать гражданином за год, предлагает поселиться за свой счет в провинции (вне Москвы, Московской области и Санкт-Петербурга), получить подъемную сумму денег – от 10 тыс. до 240 тыс. рублей – и в благодарность за это проработать в выбранном регионе не менее трех лет. О том, насколько программа эффективна, лучше всего говорит такой факт: соотечественников, переезжающих в Россию самостоятельно, в десять раз больше, чем участников программы. Граждане Казахстана, Армении и Киргизии находятся в относительно сносном положении: поскольку эти страны входят в Таможенный союз, российские чиновники выдают людям разрешение на временное проживание, а через восемь лет – гражданство. Русским из других стран остается обивать пороги нашей ФМС, надеясь на чудо, и выслушивать снова и снова издевательские чиновничьи речи: «Ну и что с того, что вы русский и говорите по-русски? Каким образом это дает вам право жить в России?» Находиться в РФ более трех месяцев без разрешения нельзя, поэтому приходится формально пересекать границу, где пограничники вымогают взятки, или стать нелегалом. Потенциал репатриации по-прежнему огромен, ведь «из одного только Казахстана ежегодно перебираются в РФ на постоянное место жительства 20–25 тыс. русских. Всего их в СНГ на сегодняшний день около 10 млн. По данным Института русского зарубежья, 90 % из них находятся в состоянии отложенного переезда в Россию»[370].

До недавних пор можно было утверждать, что распад СССР обошелся для русского населения «малой кровью» – подумаешь, краткая война в Приднестровье и исламистский террор гражданской войны в Таджикистане, «всего-навсего». (Чечню сейчас не берем – здесь связь с распадом СССР не столь прямая.) Но в 2014-м рванула историческая мина под Донбассом, и только теперь мы начинаем понимать в полной мере, какого масштаба преступление это было – распороть русскую нацию по большевистским границам. Вина Сталина в сегодняшней Донбасской войне не просто огромна, но и многократна: и в большевистской революции поучаствовал, и право народов на отделение от России в должности наркома национальностей провозгласил, и Донецко-Криворожскую республику ликвидировал, и донбасское стремление к РСФСР подавил, и украинско-нерусскую идентичность в УССР за десятилетия выпестовал. Воистину, дело его живет!

Но и без кровопролитий русские понесли численные потери после Сталина. В первой половине 60-х рождаемость русских упала ниже уровня воспроизводства населения, «причем в этом отношении мы на десятилетие опередили Европу… С 60-х годов стала расти мужская смертность, причем не только среди старших поколений, но и среди мужчин в расцвете сил – в возрасте 30–50 лет (так называемая «сверхсмертность»)… Пьянство и алкоголизм, повышенный травматизм и т. д., которыми принято объяснять сверхсмертность русских мужиков цветущего возраста, были симптомами, внешним выражением глубокого русского надлома. Демографический кризис тесно взаимоувязан с морально-психологическим. Определить, что в данном случае первично, а что вторично, вряд ли возможно, да и не нужно: одно перетекало в другое. Вероятно, то были различные аспекты ослабления русского витального [жизненного] инстинкта – воли к экспансии и воли к доминированию. В последней трети XX в. впервые за столетия имперского служения русские перестали ощущать себя сильным и уверенно смотрящим в будущее народом, которому по плечу любой груз. Русская демографическая слабость слишком очевидно контрастировала с демографической силой, демонстрируемой Средней Азией и мусульманскими регионами Северного Кавказа. В Таджикистане естественный прирост населения в 70-е годы в 6 раз превышал естественный прирост в РСФСР…»[371]. «С конца 1950-х гг. в России на одно рождение устойчиво приходилось около двух абортов (официально разрешенных в середине 50-х годов), количество которых составляло около 4 млн в год. Общий печальный итог – 100 млн неродившихся детей!»[372]

* * *

Пришло время поставить вопрос: был ли при Сталине геноцид русских?

Этот вопрос порождает другой: а какая разница – называть зафиксированные убийства миллионов людей геноцидом или не называть? Для исторической правды никакой разницы нет, но для политики, для общества она принципиальна. Это слово с мощнейшим значением. Оно отражает не трагедию отдельных, пусть даже многих лиц, а общенациональную беду. И главное, предполагает признание массовых убийств как непреложного факта. Те, кто отрицает признанный геноцид или оправдывает его, оказываются в маргинальной нише и представляют интерес в основном для таких же маргиналов.