Сталин, Иван Грозный и другие

Технология создания фильма делала первые шаги. Только к концу двадцатых годов складывается довольно четкая «производственная цепочка»: авторский сценарий (рассказ о содержании фильма и его структуре), режиссерский сценарий (определяет способы воплощения фильма), съемочный план (служит непосредственным руководством для работы всей группы), монтажный сценарий (в нем во многих чертах предопределяется монтажное построение). К концу двадцатых годов в мировом кинематографе все более отчетливо стало проявляться разделение труда и соответственно появились специальности: сценариста, режиссера, актера, кинооператора, монтажера, реквизитора и т. д. Кино переходило на массовую промышленную основу, а элементы творчества и самовыражения сосредотачивались в деятельности сценариста, режиссера, кинооператора и актеров. Многие выдающиеся кинодеятели пытались совмещать большую часть этих специальностей[432]. Одним из них был Эйзенштейн, который почти всегда вмешивался в сценарий, а к концу жизни старался писать его сам и делал это весьма успешно с литературной точки зрения. Пожалуй, еще большее внимание Эйзенштейн уделял проблемам построения кадра, мимике и жесту актеров, которые в его руках становились податливым материалом. В студии и на съемочной площадке Эйзенштейн был безоговорочным диктатором. Для желающих углубиться в эти проблемы советую познакомиться с работами Н.И. Клеймана, М.И. Ромма, Р.Н. Юренева, Н.М. Зоркой, Л.М. Рошаля и др.

* * *

Когда Эйзенштейн в первый раз встретился со Сталиным? Полной ясности в этом вопросе нет, но то, что он уже в начале творческого пути попал в сферу высших партийно-государственных чинов, как и они вошли в круг его профессиональных интересов, сомнений не вызывает. Еще со времен фильма «Стачка» у Эйзенштейна были контакты с Троцким. Позже пытался его цитировать в фильме «Броненосец Потемкин»[433]. Были контакты и с другими крупными руководителями. Например, Александров вспоминал, что поскольку фильм «Броненосец Потемкин» был снят по заказу Юбилейной комиссии ЦИК СССР, созданной для организации празднования двадцатилетней годовщины революции 1905 г., то во время сьемок группу не раз принимал номинальный глава СССР М.И. Калинин. Личное содействие оказывал ему и наркомвоенмор М.В. Фрунзе, помогал один из руководителей Октябрьского переворота Н.И Подвойский[434].

Неизвестно, были ли уже в это время личные встречи у Эйзенштейна с недавно избранным секретарем ЦК Сталиным. Но именно он в беседе с руководителями кино в феврале 1926 г. дал высокую оценку кинофильму «Броненосец Потемкин» и тем самым не позволил отнестись к фильму «как к ординарному явлению»[435]. С этого времени Сталин начинает активно интересоваться кино (и Эйзенштейном), видя в нем и в радио наиболее мощные средства воздействия на массовую психологию и сознание. Его вполне прагматичные мысли того времени о документальном и художественном кино перемежались наивными сентенциями типа той, которую он произнес при чтении политического отчета ЦК ВКП(б) на XV съезде партии: «Я думаю, – сказал он, – что можно было бы начать постепенное свертывание водки, вводя в дело, вместо водки, такие источники дохода, как радио и кино». Сталин так опрометчиво судил в начале самостоятельной политической карьеры о силе кино, скорее всего, потому, что помнил о статье Л. Троцкого «Водка, церковь и кино», напечатанной в «Правде» в 1924 г.[436] Это Троцкому, уже тогда озабоченному безудержной алкоголизацией народных масс, почудилось, что можно найти выход с помощью отвлекающего массового зрелища и заодно пополнить государственную казну праведными деньгами. Возможно, что и Сталин понял, говоря современным языком, что массмедиа превосходят по силе одурманивания людей силу крепчайшей водки. Можно не напоминать, что ни он, ни последовавшие за ним властители России не отказались ни от того, ни от другого, а при Иосифе Виссарионовиче повальное пьянство в стране, как и в его ближнем круге, стало обычным делом.

Григорий Александров описал, возможно, самую первую встречу Эйзенштейна со Сталиным, которая, по его словам, произошла в день завершения съёмок кинофильма «Октябрь» – 7 ноября 1927 г. В этот день не только должно было собраться торжественное заседание по случаю десятилетия революции, но и предполагалось показать присутствующим новый фильм Эйзенштейна, отснятого в псевдодокументальном стиле. Этот день стал памятен еще и тем, что он был последним, когда антисталинская оппозиция открыто выступила против диктатуры новоявленного Буонапарте. Если Эйзенштейн в фильме «Октябрь» действительно задумывал следовать по канве книги Рида, то тогда Троцкий должен был занять в нем не меньшее место, чем Ленин, а этого по сталинской логике в 1927 г. допустить было никак нельзя. Александров вспоминал: «В четыре в монтажную вошел И.В. Сталин. Поздоровавшись так, будто видит нас не в первый раз, он спросил:

– У вас в картине есть Троцкий?

– Да, – ответил Сергей Михайлович.

– Покажите эти части.