Сталин, Иван Грозный и другие

е) в сценарии слишком много декларативных речей Ивана. Единственное место, где это очень уместно – это сцена болезни.

ж) ее очень беспокоит язык

з) нельзя говорить, что Иван учредил постоянные войска (историки записали это деяние за Петром Великим)

и) на правеже били не прутьями, а палками. Розги появились позднее. Били не только по икрам, но и спереди.

к) опричного приказа не было (в этом она права).

Я перечислил все ее замечания. Не пересказываю всех моих возражений и разговоров с ней. Постарался блеснуть эрудицией и получил признание, что сценарий очень историчен, основан на глубоком изучении материала. Все эти комплименты по вашему адресу перескажу вам устно. Однако, ввиду обилия критических замечаний, я не стал настаивать на письменном заключении.

По рекомендации Института истории связался с профессором Богоявленским. По заверению всех это единственный сейчас в СССР человек, знающий материальную культуру XVI в. Я потратил на него уйму времени и добился мало толку. И это человек, которому Академия наук поручила подготовку издания истории одежд, вооружения и пр. в России до XVII в.!!

Изо всех сил выбивал из него какие-нибудь интересные детали. Привожу ему в качестве примера «серебряную модель Ревеля». Эта песочница восторгается, но из себя выжать ничего не может. «Вот в Москве бы… а здесь де нет книг» и пр. Но это по заверению всех единственный знающий человек. Пока вымолотил из него только одну деталь о приказных делах. Кажется, пригодятся. Зато бесконечные okto: Анастасия не могла присутствовать на сцене венчания. Иностранцы тоже не могли присутствовать… тут я его разделал, и он сбавил тон.

Оказывается, этот Богоявленский в обиде еще на Станиславского и Аполлинария Васнецова, которые у него консультировались и не во всем слушались его.

В Ташкенте Полосин, но я его еще не видал. Несколько раз мельком разговаривал с Роммом. Он говорит, что ломает голову над тем как упростить сценарий, чтоб сделать его производственно доступным. Рекомендует начать с маленьких сцен, чтоб втянуться… Я сказал ему, что вы выдвинули диаметрально противоположный план, и он ему понравился. Он очень прочувственно верит в Вас.

Хотел воспользоваться вынужденным ожиданием Виппера и съездить в Сталинабад. Но ближайший поезд только 20 и я в лучшем случае могу рассчитывать на билет на 21. Если Виппер до этого числа не выздоровеет, то поеду в Сталинабад.

По другим вопросам пишу в адрес Вакара и Вали, письма к коим (этот оборот речи по свидетельству историков очень употребителен в пьесе Толстого) прилагаю.

(Подпись) Инденбом

Эрмитаж в Новосибирске!»[552]

Письмо Инденбома интересно тем, что рисует очередной поворот одного из ведущих историков того времени М.В. Нечкиной в оценках эпохи Грозного и его образа. Напомню, в 20-х – начале 30-х гг., будучи ученицей М.Н. Покровского, она считала Грозного одним из главных средневековых эксплуататоров трудового народа, а буржуазного историка, эмигранта Виппера, его апологетом. Затем, уже в Ташкенте, выслушав доклад Виппера и прочитав новую редакцию его книги, вместе со всеми горячо поддержала «новый», сталинский поворот былой истории. Теперь она – восторженный сторонник «реабилитации» царя и с этой точки зрения делает важные замечания и перспективные дополнения. Она пытается подсказать, как вывести царя на простор мировой истории так, как это пытался сделать еще в 1922 г. Виппер. Очень обоснованно критикует язык сценария, засоренный современными вульгарными выражениями и междометиями, совершенно не характерными для языка XVI в. (Почти в это же время злую рецензию, посвященную языку и литературному стилю автора, написал Константин Федин[553]. Несмотря на то, что Виппер забрал для чтения сценарий и исторический комментарий, в котором наиболее часто встречаются ссылки на его книгу, он так и не дал официальный отзыв и, возможно, именно он не рекомендовал публиковать «Исторический комментарий» в журнале «Новый мир». Мнение Виппера о кинофильме «Иван Грозный» до сих пор неизвестно.

Историк К.С. Богоявленский («эта песочница») отзыв на сценарий все же написал, но не на имя автора, а отправил его Большакову. Рецензия обстоятельно написана на шести машинописных страницах убористого текста и содержит целый каскад критических замечаний как в адрес концепции, так и в адрес интерпретации исторических фактов[554]. Даже в трудах Веселовского нет столь обстоятельного разбора грозненской тематики, как в рецензии Богоявленского.

Инденбом продолжал писать из Ташкента о том, что сценарий очень понравился ответственным работникам из Комитета по кинематографии и, в частности, Большакову, который привез в Ташкент решение принять поправку по поводу королевы Англии, той самой рыжей Бесс[555].

* * *