Стальное крыло ангела

Вышел на связь Борька Галкин, порадовал известием: он уже телепортировался в Керчь. Больше порадовать нечем. Ходит по офису сотового оператора и всем тычет в нос свои корки. Телефоны фигурантов у него есть, девочки с длинными ногами делают распечатки всех входящих и исходящих звонков, а также СМС и посещений популярных мессенджеров. Пока ничего подозрительного. Возникает ужасное предчувствие, что ничего подозрительного и не будет. У преступника может иметься «серая» симка или даже другой телефон с «серой» симкой. Неужели они такие идиоты?

Капитана Гречкина я подкараулил на задворках продуктового склада. Он сидел на пустом деревянном ящике и щелкал пальцами по клавиатуре в смартфоне. Обнаружив меня, не впал в панику, не выбросил телефон в канаву, а закончил печатать послание и отправил его.

– Вы так смотрите, товарищ майор, словно я делаю что-то незаконное, – проворчал капитан, поднимаясь перед старшим по званию.

– Но вы же не делаете ничего незаконного?

– Разумеется, нет. Назовем это любовной лирикой, гм… Молодая женщина, с которой я переписываюсь, работает в бухгалтерии строительно-монтажного управления, которое занимается строительством эстакад на таманском берегу. Надеюсь, это не возбраняется? Тем более, если вы захотите, вы все равно обо всем узнаете, верно?

«Верно, – подумал я, – и даже быстрее, чем ты рассчитываешь».

– Пожалуйста, смотрите, – он сунул мне под нос экран.

– Это лишнее, – улыбнулся я. – Уберите от моего носа вашу продукцию фирмы «Эппл».

– Простите, – он смутился.

– Выдалась минутка, Максим Леонидович?

– Да, захотелось недолго побыть в одиночестве, знаете ли. А то слишком много сегодня посторонних…

– И не удалось, сочувствую, – кивнул я. – Вы хорошо знали прапорщика Ревенко?

– Да я его вообще не знал, – фыркнул Гречкин. – Ну, здоровались, не более.

– Вы в воскресенье работали?

– Это позавчера, что ли? – он наморщил лоб. – Да, но я вышел на работу только после обеда – как раз уходил Даниил Егорович. Мы столкнулись с ним в воротах, он дал мне ряд указаний…

– Ревенко видели в тот день?

– Ну да, он болтался по территории, все его видели. Потом уходил куда-то, потом опять болтался…

– Вы ночевали в поселке?

– Я всегда ночую в поселке… – Он снял очки, стал их бережно протирать фланелевой тряпочкой. – Ни жены, ни семьи, товарищ майор. Собственное жилище далеко – две комнаты в «трешке» на окраине Ставрополя. Вы не поверите, но в природе еще существуют коммунальные квартиры.

– Зато есть хорошая женщина из бухгалтерии строительно-монтажного управления, – осторожно заметил я. – Надеюсь, у вас все сложится.

Просто клуб какой-то холостяцкий.

– Спасибо, товарищ майор. – Он скорбно поджал губы.

Что из этого явствовало, непонятно. Возможно, женщина была не настолько хорошей. Либо муж не разрешал ей ходить на сторону, и капитана Гречкина это сильно печалило. Но ничего страшного, значит, с другой сложится.

– В каком доме вы проживаете?

– Седьмой, это первая линия. Через дом от меня – Даниил Егорович. В гости друг к другу понятно, не ходим, но иногда обмениваемся кивками через два забора.

– В город Керчь в последнее время вы не ездили?

– Нет, не припомню… Послушайте, товарищ майор, такое повышенное внимание только ко мне, или кто-то еще удостоился?

– Вы ошибаетесь, Максим Леонидович, такое внимание нельзя называть повышенным. Лучше вам и не знать, что это такое.

– Звучит не очень ободряюще. – Он поежился. – Что вообще происходит, товарищ майор? Вы считаете, что смерть Ревенко не случайна? Но к моменту, когда ваши люди заблокировали базу, вы еще не знали, что Ревенко мертв, так?

– Вы очень наблюдательны, – похвалил я.

Докладывал Галкин: телефон Ревенко следователи нашли, он лежал на тумбочке в спальне, но ничего указывающего на общение с преступником в нем не зафиксировано. Распечатки сотовых операторов – такая же пустышка. Значит, их отношения (если таковые были) лежали вне плоскости телефонных разговоров.

– Там много вызовов, товарищ майор, – вздохнул Галкин, – в том числе Захарычеву, Ноздревому. Но люди, работающие в одной организации, часто звонят друг другу. Мы зря теряем время. Вы не забыли, что Ревенко мог умереть и по естественной причине?

– Не мог, – возразил я, – причина точно искусственная. Работай, Борис, не стони.

Капитана Ноздревого я отловил в районе сломавшегося автопогрузчика, в котором копался чумазый механик. Он нервно курил, мрачно смотрел, как устраняется поломка. Быстро глянул в мою сторону, вздрогнул, словно собрался перекреститься, но вспомнил, что далек от религии. Мы вышли из шумного склада, прогулялись вдоль здания.

– Вы хорошо знали Ревенко, Константин Алексеевич?