Стальное сердце под угольной пылью

Парни подошли ближе. Из ущелья доносились недоумевающие голоса. Оранжевый повторил: «Вандализм и порча». Она отмерила взглядом каждый из пяти метров, разделяющих её и рельсы, потом посмотрела на оранжевых и уже набрала воздух, чтобы задать вопрос.

– Что здесь происходит? – преподавательница возникла откуда-то сбоку.

– А вы собственно кто? – оранжевый теперь смотрел на преподавательницу.

– Крошина Галина Петровна. Их руководитель. – Преподавательница указала на подтянувшихся к месту конфликта студентов. Девушка продолжала сжимать молоток.

– Так это вы ответственны за порчу железнодорожного полотна?

– Никакой порчи нет. Мы проводим геологическое исследование на участке речной террасы.

– Ну конечно! – оранжевый скорчил непонятную рожу, – Сначала с молотками у путей шастают, а потом гайки пропадают и костыли. Ещё скажите, вы с умом их снимаете, чтоб беды не было.

Преподавательница на несколько секунд растерялась. Молоток в руке девушки подрагивал. Тот самый одногрупник заметил это и едва заметно повёл подбородком из стороны в сторону.

– Вы не понимаете. – Преподавательница не теряла надежды достучаться до сознания оранжевых. – Мы тут каждое лето работаем.

– Так вы ещё и систематически этим занимаетесь? Полиция разберётся и всё поймёт. – Оранжевый достал из кармана телефон, нажал несколько кнопок. – А телевидение им поможет.

Оранжевые отошли. Студенты беспомощно-вопросительно посмотрели на преподавательницу. Она пожала плечами. Девушка положила на наковальню очередной камень. Задание никто не отменял.

– Цирк какой-то, – она услышала голос одногрупника.

– Ты ещё удивляешься? – голос другого.

Полиция и телевизионщики прибыли одновременно. Телевизионщики расчехлили камеру и микрофон. Полиция достала планшеты. Телевизионщики снимали рельсы, Топольники, утесы и растерянных студентов. Полиция выслушивала жалобы оранжевых.

– Кто-то регулярно ворует гайки и костыли с этого участка. Скоро того гляди – рельсу утащат. А тут и электрички ходят, и уголь. Случись чего – нам отвечать. А всё эти! – оранжевый указал на студентов. – Так мало им путей, они ещё и насыпь портят.

Полицейские посмотрели на уже внушительную горку разбитой гальки. Девушка прикрыла её спиной.

– У нас полевая практика. Мы изучаем аллювиальные породы. Это единственное место в черте города, где можно увидеть залегание пластов.

– Студенты естественно-географического факультета на полевой практике разрушают насыпь железнодорожной ветки, соединяющей Кузнецкий и Заводской районы… – слышался от входа в ущелье голос журналистки.

– Мы ничего не разрушаем, – в голосе преподавательницы звучали нотки отчаяния.

Полицейские слушали и записывали. Телевизионщики снимали.

Через полчаса полиция, предварительно связавшись с начальством, и своим и оранжевых, объявила, что в ущелье Водопадного ручья студенты могут заниматься всем чем угодно в рамках уголовного кодекса, а здесь зона отчуждения, и любые работы возможны только с согласия железнодорожников. Оранжевые требовали завести дело. Полицейские не нашли состава преступления и уехали. Телевизионщики остались.

– …на практиках по экологии мы иногда собираем лом. Со стихийных свалок или дна малых рек. – Тот самый уверенно смотрел в камеру телевизионщиков. – А потом мы его сдаём, чтобы покрыть расходы на утилизацию остального мусора…

– …мы не извлекаем никакой выгоды. – Преподавательница тряхнула головой, убирая с глаз сползшую прядь. – Мы учимся и приобретаем навыки. Больше нам этого делать попросту негде. Предъявленные нам обвинения нелепы. Мы занимаемся наукой…

– …я живу в общежитии. Стипендии не всегда хватает, но мы вертимся, как можем. Полевые практики – это праздник….

– …они молодые, может и не понимают. Но учительница-то явно с умыслом…

Она разбила продолговатый в белую и чёрную полосу камень.

Телевизионщики зачехлили камеры и уехали. Оранжевые укатили на своей дрезине. Она положила в кучку метаморфических пород ещё один осколок гальки.

В вечерних новостях рассказывали о студентах, из-за бедности собирающих на полевых практиках чермет.

10 глава

Ей предстояли четыре отягощенных свободой дня. Она сидела дома, изнывая от скуки. Он не появлялся уже неделю. Она не знала, радоваться ли этому? Стены в комнате оставались удручающе серыми, но больше не пугали. Надо было развеяться и отвлечься.

За её домом через дорогу раньше было полуосушенное болото с озерцами стоячей воды, неширокой речкой и зарослями вербы и ивы, в которых жили соловьи. Потом построили гипермаркет. Вербы с ивами выкорчевали. Закатали в асфальт траву. Часть речного русла увели под землю в бетонные трубы. Болото вернулось, разлилось, соединяя разрозненные озерца, поглотило тропинки. На смену соловьям пришли лягушки и утки. Теперь гипермаркет с одной стороны граничил с болотом, а с другой – с давно заброшенной промзоной при промышленном депо.