Стальное сердце под угольной пылью

Она пришла через пару минут и села рядом, обеспокоенно заглянула в глаза.

– Ты совсем бледный, – она дотронулась до его лба, проверяя нет ли жара. Новая шутка про вампиризм умерла за сжатыми губами.

Он прижал её руку и блаженно зажмурился.

– О, да… – он взял вторую ладонь девушки и тоже прижал ко лбу. – Вот так и сиди.

Она замерла. Он чуть слышно постанывал от удовольствия.

– Ещё бы дети прекратили орать…

Как по волшебству на детей прикрикнула мама, и они затихли.

– Кайф, – казалось, ещё немного и он растечется лужицей.

Воздух наполнился ритмичным грохотом.

– Твою ж! – он открыл глаза и выпрямился, стряхнув руки девушки. На том берегу шёл товарняк. Он провожал каждый вагон мрачным взглядом. Поезд тянулся и тянулся. За вагонами с углем шли вагоны с лесом и несколько цистерн, потом снова уголь и ещё что-то сыпучее. Наконец, протащив напоследок шины для белазов – по две на вагон, – поезд исчез за поворотом.

Он повернул голову к девушке: «Что ты там говорила о железных дорогах?»

Она улыбнулась и всё-таки решилась: «Не хочешь вернуться в тень? Того и гляди задымишься».

– Не смешно, – он лёг на живот. Она ткнула его пальцем между лопаток. – Отстань. Иди дальше плавай. И с тёплыми руками не возвращайся.

Она ушла. Он перевернулся, чтобы видеть её в воде.

Вечером ему полегчало. Он даже немного поплавал. Без особого удовольствия. Реку он не любил. Он бы предпочёл спокойное покладистое озеро, но выбирать всё равно не мог.

Солнце, висевшее над горизонтом ослепительным апельсином, больше не било в глаза. Людей на пляже заметно убавилось. Говорили теперь в полголоса, будто опасались разбудить или приманить кого-то неведомого. Он чувствовал, как растворяется боль. Однако одна мысль всё ещё кололась.

– Собирайся. Я тебя кое с кем познакомлю. – Он подтащил рюкзак к её ногам.

– С кем? – она не спешила выполнять указание.

– Увидишь. Тут близко. – Он потряс рюкзак за лямку.

Она оделась, упаковала покрывало и мусор, накинула рюкзак на плечо.

– Эй! Ты кое-что забыла. – Он указал на её босые ноги.

– Жарко. К домам выйдем – надену.

Он дёрнул плечом и отвернулся.

Они поднялись на заросшую тополями дамбу. Он повёл её вверх по течению. Длинные тени делились прохладой, уже готовой перейти в сырой холод. На противоположном берегу, за изгибом русла, пьяный хор орал «Ой, мороз, мороз…», не попадая ни в одну ноту и застряв на первом куплете. Вода отражала звук и далеко разносила голоса. Тени росли и сгущались.

В реке плеснуло что-то крупное. Она дёрнулась посмотреть в просветы в зарослях. Он загородил от неё реку: «Иди как шла. Не твоё это дело». Она бросила на него недовольный взгляд, но ничего не сказала. Песня оборвалась.

– О! Баба голая! Откуда ты, красавица?! – послышалось с противоположного берега.

Она сбавила шаг.

– Иди, – он несильно подтолкнул её в спину.

С противоположного берега летели смех и задорные взвизги. Он чему-то улыбался уголком рта. Вскоре он спустился с дамбы на берег и помог спуститься ей.

– Смотри, – он указал пальцем на крошечный островок на середине реки. На первый взгляд в островке не было ничего особенного. Такие заросшие по брови ивой и молодой тополиной порослью клочки земли встречались почти на каждом шагу. Однако чуть погодя из зелёного хаоса вдруг возникла деревянная дверь. И кусок стены. И кирпичная труба.

У берега появилась лодка с парой весел. Девушка осторожно перелезла через борт. Он сел на весла. Порыв ветра принёс с поселка на противоположном берегу вой полицейской сирены. Полуулыбка на его лице превратилась в ухмылку.

Он размеренно грёб к островку. Несколько раз лодку сильно качнуло. Парень погрозил реке веслом, и дальше они плыли спокойно.

Причалили у островка. Он помог девушке выбраться. Перед дверью колыхалась тонкая полоска песка. Вода холодным языком облизала ноги. Он распахнул дверь.

– Может, стоило постучать?

– Мне можно не заморачиваться.

За дверью оказалась небольшая комната. Вдоль глухих без окон стен стояли лавки из неошкуренного горбыля. Сразу за порогом уходила вниз глиняная лестница. Он шагнул на ступени. Она шагнула следом.

Она не видела источника света, но ясно различала и сглаженные ступени, и крупные окатыши в стенах. Сырость росла с каждым шагом. Ступени скользили под подошвой, сначала едва заметно, потом приходилось придерживаться за пачкавшую ладонь стену. На последних метрах ступеней глина уступила место гальке. Сочащиеся из стен тонкие ручейки стекали по ней журчащим каскадом.

Лестница привела их в просторное помещение с округлыми сочащимися водой стенами. Центр помещения занимала огромная лужа, в которую стекались ручейки с лестницы и стен. В центре лужи лежала буровато-зелёная куча, кажется водорослей. Пахло тиной и бензином.

– Здравствуй, хозяин! – парень шагнул в лужу. – Принимай гостей!

Куча шевельнулась и поднялась. На заросшем ото лба до подбородка лице блеснули серовато-синие глаза.

– И тебе поздорову. – послышалось из недр толи водорослей, толи всё же волос. Девушка с некоторым стыдом поймала себя на том, что пытается отыскать у этого существа рот. – Проходи, коль пришёл. Присаживайся.