Стальные клыки зверя

Картавый понял, взглядом своим он не проймет Щура, потому что попал в капкан, теперь не опасен и ничего не придумаешь.

— Если бы ты так глупо не попался, — улыбнулся Щур, — я тебя все равно бы сделал, так или иначе…

Картавый промолчал. Щур поднялся выше. На самой вершине бунта лежало несколько пучков бревен. Они были связаны цепями, сюда их подняли краном.

Щур начал бить чем-то по цепи. Картавый понял: тот хочет распустить пучки, бревна рассыпятся и покатятся вниз, хотя первым убьет Щура, но тот спустился за край бунта и вскоре появился — в руках его была длинная жердь.

— Ну, пока, покойничек! — глумливо улыбаясь, бросил он, и жердью ударил по штырю, скреплявшему цепь. Тот вылетел после нескольких ударов — цепь разомкнулась, первым пошло верхнее бревно пучка — толстая лиственница.

— Она-то и убьет меня, — мелькнуло в голове у Картавого, и он изо всех сил потянул ногу. Тяжелая листвянка упала на бунт, бревна подпрыгнули, и нога Картавого вышла из захвата, он бросился к краю бунта и сразу прыгнул вниз, иначе бревно, набиравшее скорость убило бы его. Щур спускался по торцам бревен, выступавшим из массы сложенной кучи. Картавый в последний момент скорректировал свое падение и упал на Щура. Они слетели вниз вместе. Щур хряско ударился о землю, Картавый упал поверх него, и тут же поднялся. Схватив извивающегося Щура на плечи, он подбежал к потоку набравших скорость бревен. Щур вцепился в его плечо зубами, изгибался и орал, но Картавому на это было плевать, он бросил орущего зека в лавину грохочущих бревен.

— Вот тебе. Щур, удачный день! — торжествующе ухмыляясь, прокричал в азарте Картавый. — Вот тебе как повезло!

Заключенного захватил поток катящихся с грохотом бревен, вскоре тот исчез под ними, потом на секунду появился, затем пропал снова.

Картавый ощутил прилив сил и острое, непередаваемое наслаждение, он словно был повелителем вселенной, он был счастлив. Вдруг он почувствовал на спине взгляд и обернулся. Сзади стоял мастер биржи сырья. Обычно красное лицо было белым, узкие оплывшие глаза округлились. Картавый ахнул — мастер повернулся и быстро ушел. Со всех сторон кричали:

— Бунт пошел! Бунт пошел!

Поток бревен остановился. К бунту бежали заключенные, охрана, вольнонаемные — вскоре вокруг Картавого стало людно.

— Все пропало! — с тоской подумал Картавый. — Чему радовался — дурак! Сейчас подойдут… суд… и огромный срок

Из-под бревен виднелась лишь голова Щура. Погибшего окружила толпа, все молча, потрясенно смотрели на обезображенное лицо. Послышался рокот тяжелого двигателя — к раскатанному бунту подъехал кран. Картавый ждал, когда подойдут к нему и повяжут — не сбежать, не спрятаться. На сердце наваливалась тоска.

ГЛАВА 18

Егоров сложил полешки «костром», но огонь в камине не разгорался. Береста, которую он держал сухой, кончилась, а влажная, что принес со двора, никак не занималась. Рыжий сидел на диване и нетерпеливо ерзал, его явно мучило любопытство. Егоров в сердцах сплюнул и извлек из шкафа старые газеты, в камине вскоре поднялось пламя. Он, позевывая, опустился в кресло. Рыжий нетерпеливо спросил:

— Ну, нашел Черепа?

— Нашел!

— Ну, что теперь?

— Да вспугнул я его, искать его надо по новой!

— Легко сказать…

— Ты говорил что-то насчет ресторана?

— Бывает…

— Что прямо…

— Да не прямо, там у них на балконе свой шалман собирается. Шиш кого пустят, если только девочку и то с хорошей вывеской, а так…

— Можно проследить приход, отход.

— Там все продумано, но, наверное, можно, если знать точно…

— А ты сможешь узнать?

— Как Череп приедет, не узнаешь, но если засечь шестерок его, то догадаться можно.

— Так послоняйся.

— Попробую.

— Ты пока иди. Подойди завтра часам к шести. Надо что-то придумать козлу этому…

— Ладно, — Рыжий поднялся с дивана.

Егоров любил играть в шахматы. Но в начале игры он как-то не мог собраться, никак не мог сосредоточиться и часто попадал в трудное, а — то и просто безнадежное положение. И вот тут появлялась злость, азарт, острое желание выиграть. И чем труднее была его позиция, тем с большим упорством он отмобилизовал волю. С тщательностью, исключающей ошибку, просчитывал ходы, и ему удавалось найти невидимую тропку, что вела к победе. Тогда он с наслаждением наблюдал, как у противника, имевшего, вроде бы, стопроцентно выигрышную позицию, отвисает челюсть. Вот и сейчас он чувствовал в себе эту злость. С Черепом надо разобраться, а он с ним разберется, он найдет способ, но пока…