Стальные клыки зверя

Егоров вышел из дома, выкатил из гаража "Жигули". Он любил быструю езду, возникающие при этом острые ощущения, напряженность и внимание отвлекали его от проблем. А сейчас ему нужно было вырваться из бесплодного течения мыслей и начать думать в иной плоскости. Он гнал машину за город. Спускаясь на скорости с горы, Егоров заметил, как внизу блеснула вода. Он свернул и остановил "Жигули" на высоком берегу реки. Внизу, в излучине, плавало множество бревен. Ватага пацанов с визгом бегала по ним. Некоторые умудрялись пробежать с десяток, тонущих под их весом бревен. Другие падали в воду сразу. Егоров невольно улыбнулся — его детство прошло точно на такой же забитой бревнами реке. Все лето он с друзьями не вылезал из воды, и только непогоде было под силу разогнать их по домам. Егоров спустился к воде. Сбросив одежду, он под восторженные возгласы пацанов побежал по бревнам.

По плавающим бревнам бегать надо было уметь — он это делать умел. Заметив бревно потолще, Егоров становился на него и быстро крутил его ногами, а то, разбежавшись по бревну, он прыгал на другое так, что оно дергалось вперед. Надурачившись вволю, Егоров бросился в воду:

— Когда же в последний раз плавал? — удивился он. Егоров любил, и плавать, и просто быть у воды, но в последние годы почему-то даже не вспоминал о реке. Впрочем, в последние годы он делал в основном то, что было ему не по душе, что, в общем-то, ему и не было нужно.

Он выбрался на берег и, блаженно улыбаясь, упал на горячий песок. Пацаны принялись шумно плескаться, на разгоряченное песком и солнцем Егорова, капли воды падали холодным душем.

— Эй, шпана! Прекратите! — потребовал он, но пацаны, наоборот, смеясь, видимо, считая его за своего, стали на него брызгать нарочно.

— Ах, так! — Егоров состроил свирепое лицо и вошел по пояс в реку. Сделав ладонь ковшиком, он резко двинул ею по поверхности. Тугая струя ударила одному из пацанов прямо в лицо, тот отвернулся, а Егоров уже бил упругой струей в лицо другому. Мальчишки заспешили на берег и там, встав неподалеку от воды, принялись дразнить дяденьку с рельефными мышцами, который так ловко бегал по бревнам.

Ехидно улыбнувшись, Егоров вышел на мелководье и занес ногу для удара. Нога с детства помнила то движение, которое образовывало струю и бросало ее далеко вперед. После нескольких ударов мокрые мальчишки отбежали подальше от воды. Егоров поднялся к машине, но, решив подсохнуть, одеваться не спешил.

Пацаны затеяли игру в войну.

— А ты не будешь играть!

Они разбились на хохлов и ополченцев, но одного, самого маленького, в игру не принимали.

— У тебя пистолет не настоящий!

Егоров обратил внимание на оружие мальчишек, игрушечное здорово имитировало настоящее. В детстве Егорова таких игрушек не было.

— А вот настоящий. Теперь уже настоящий! — вопил мальчишка, махая пистолетом. — Мне брат дырку просверлил, нате, смотрите.

Егоров оделся, сел в машину и положил руки на руль. В ушах стоял радостный вопль пацана. Он почувствовал: к нему приходит мысль и, похоже, мысль эта стоящая.

— Ну, Череп… — Егоров надавил педаль газа, машина рванула с места и пошла по дороге над рекой. Он положил руку на рукоять переключения скоростей и вдруг расхохотался:

— Какая же чушь пришла в голову! На какую глупость хочу взять Черепа! — И тут же понял: Череп возьмет наживку, потому что это глупость! Тот привык биться лоб в лоб, привык давить, а тут… Хотя, может, и не получится, но в его душе зрела убежденность: с Черепом только так, на пацанском уровне!

ГЛАВА 19

Прозвучал долгожданный сигнал окончания смены. Скрежущий скрип лесотяги смолк. Картавый услышал шум листвы за рекой и пение птиц. Зеки побрели к воротам, куда уже были поданы грузовики. После построения и переклички заключенные расселись по машинам на свои привычные места. Охранники закрыли клетки на замок и сели по бокам дверцы. Картавый уже знал в лицо всех солдат, сопровождавших их, знал и собак, которые часто, глядя на него, тихо ворчали. Машины тронулись, и ухабистая дорога принялась изматывать зеков немилосердной тряской. У Картавого на уме лишь — когда он увидит Цыгана, и увидят ли он его вообще. За тяжелыми мыслями время пути пролетело незаметно. Деревья, что росли вдоль дороги, широко раздвинулись, грузовики, один за другим выкатили на поляну середину которой, дыбил холм, с неприступно поднявшимся над ним забором. Картавый неожиданно подметил: внешний вид зоны напоминал старинную русскую крепость. Заборы — стены, над ними вышки — дозорные башни, да и ворота, которые распахивали солдаты, чем не крепостные, не любым тараном возьмешь! Только эта крепость служила не для защиты, а наоборот…

— Слышь! — обратился к нему Васька Барахло.

— Ну?

— Вмазать хочешь?

— Можно!

— Зайди после отбоя в умывальник.

— Ладно!

Грузовики въехали на территорию лагеря. Зеков выстроили в две шеренги, сдали под роспись охране лагеря, и отряд Картавого зашагал к бараку. Он прошел к себе на нары и упал на них. Движение в бараке постепенно замедлилось, суета вскоре отстоялась.