Стальные клыки зверя

— Ухожу я, скучно здесь.

У Васьки радостно вспыхнули глаза.

— Не сладко ему придется — отметил Картавый. Он видел, как злобно усмехнулся Кабан… после обеда Картавый зашел в лесопильный цех. Косой стоял, опершись о лопату из фанеры, Васька Барахло пытался его слушать. Увидев Картавого, те поспешили ему навстречу, и они вместе вышли из шумного помещения. Васька Барахло заторопился:

— У меня все на мази. Ребята не подведут!

— Кабан мужиков гуртует, — заметил Картавый. — Как бы по соплям не получить!

— Посмотрим, кто кому! — ощерился Васька.

— Чинарик с Опарышем по зоне мечутся, — сообщил Косой. — Брезгун говорит — из Васьки женщину сделаю!

— Я ему сделаю…

— Пусть Косой зовет Кабана махаться за бунты, но перехватите его здесь. — Картавый кивнул в сторону забора. — Надо, чтобы часовой сюда смотрел… Кабана отправляй в больницу или в карцер. Наведешь порядок в зоне, встретишь…

— Понятно…

— Начинай за час до окончания смены, я буду в медпункте. Делай по уму!

— Да что я, пацан что ли?

— Да ладно! — Картавый взглянул на ясное небо, и в голове его мелькнуло: в такой день да на воле…

Васька начал было перечислять, кто придет махаться, но Картавый остановил его.

— Пойду я…

Мужики, яростно матерясь, катали бревна. Картавый сидел на чурбаке и то и дело подносил к глазам руку с часами. Секундная стрелка бежала довольно резво, а минутная двигалась медленно, цепляясь за каждый штришок циферблата. Но, тем не менее, смена приближалась к концу. Вдруг из-за речки крикнула кукушка, потом снова. Она куковала подряд, с надрывом бередя душу, маня и суля свободу. У Картавого сдавило сердце, он торопливо проговорил:

— Кукушка, кукушка, сколько мне лет осталось жить?

А та замолкла. Картавый замер и вдруг в тишине глумливо закаркала ворона. В глубине его души что-то дрогнуло — как все фаталисты Картавый верил в приметы. Он почувствовал себя неуверенно — это было совсем некстати, сейчас ему следовало быть собранным. За спиной шептались мужики, ему казалось, что о нем.

— Обсуждают, козлы! — раздражаясь, прошептал он. А когда один из них гнусно хихикнул, Картавый резко поднялся, его взгляд бросил мужиков в панику. Он сделал только шаг, мужики шарахнулись по сторонам. Подходивший к ним мастер биржи сырья насторожился и свернул за бунты. Картавый судорожно перевел дыхание, запах коры и прелого дерева ударил в нос. Он опомнился.

— Нашел время! — такого с ним не бывало давно.

Он вновь опустился на чурбак. Настроение было настолько тягостным, что, казалось, нечем дышать… к неволе не привыкнешь, хотя некоторые и делают вид, мол, ему тюрьма, что мать родная. Картавый вздохнул. Он верил, что уйдет, но никак не мог выкинуть из головы:

— А вдруг все десять! Червонец до конца! — от такой мысли его бросило в дрожь…

— Ну что болезный, опять? — спросила медсестра, полная с задубелым лицом тетка, увидев входящего в медпункт Картавого.

— Да вот… — Картавый задрал штанину. — Не проходит никак!

— Садись, помажем, — медсестра подошла к стеклянному шкафу и достала баночку с мазью. Картавый сел на кушетку. Женщина обработала нарыв.

— Пока посиди, — она прошла к столу, — я тебе справку напишу. Пока на три дня, потом будет видно. –

Тетка только принялась писать, как вдруг раздались яростные крики — Васька Барахло начинал большую драку. Медсестра вскинула голову и поспешила на выход, чтобы утолить любопытство. Картавый бросился к окну. Охранник, на сторожевой вышке смотрел, не отрываясь, в сторону, где шла драка. Судя по крикам, драка получалась ярой. Картавый перемахнул через подоконник и поднял с земли широкую доску, которую он заранее присмотрел — она являлась частью плана побега. Завыла сирена, раздались резкие голоса, отдававшие команду, послышался топот сапог — солдаты выбегали из караульного помещения. Усиленный и искаженный мегафоном голос приказывал:

— Немедленно прекратите драку! Немедленно прекратите драку…