Стальные посевы. Потерянный двор

– Я поняла, успокойся, – примирительно сказала Ренара. – Это была Полина, я узнала о том случае от Гаро. И сама краем уха слышала. Он возмущался, сказал, вы все оторопели, в глазах читалось явственное «вы – дура?», но Гаро нашелся, как‑то бравадно пошутил, и Полина отстала. Я просто не знала, что это не единственный инцидент. Почему ты раньше не сказал?

– А ты сама не замечала? Для тебя между «Бридой» и Трините стоит знак равенства, вот ты и взъелась. Я ни за что не обижу Бону, но мы не в том положении, чтобы носиться с сантиментами – ни со своими, ни с чужими.

– Я поняла, – повторила Ренара.

А потом, когда Илия скинул халат и принялся одеваться в сухую одежду, Ренара еще добавила:

– Просто тебе может показаться, будто она крепче, чем есть на самом деле. В конце концов, она нашла в себе силы пойти на гекатомбу добровольно. Все же у нас было время свыкнуться и огрубеть, а у нее нет. Прими это во внимание.

Илия застегнул последние пуговицы и кивнул.

– Буду сама тактичность, – пообещал он, а потом расплылся в ухмылке и добавил: – Не Оркелуз, конечно, но…

Он увернулся от перчаток Ренары, которыми она попыталась его отхлестать. А вечер они с сестрой провели в приятной компании спасенных девушек. Не все они говорили по-эскалотски, поэтому Илия и Ренара перешли на кнудский. Бона продемонстрировала спокойный, сдержанный нрав. Говорила мало, отвечала на вопросы, а сама никаких не задавала. Но Илия приметил, что для всех прочих девочек она стала авторитетной фигурой: даже малышка Клавдия переставала болтать ногами и перекладывать еду из своей тарелки в соседскую только после замечаний Боны. Стараясь не слишком выделять ее и свой к ней интерес, Илия узнал, что Бона жила в отчем маннгерде, но часто посещала столицу. Она занималась легкой атлетикой – бегом и метанием копья – и часто приезжала в Дроттфорд на соревнования. Тот золотой венок, который описывал Вельден, в день восшествия на борт оказался наградным. Но весь остальной вечер Бона держала язык за зубами, как волевой партизан под пытками. Илия ощутил холодок и недоверие и предположил, что для них война не прошла и не закончилась, как и говорила Ренара. Бона Сиггскьяти умом все понимала, но непроизвольно относилась к монаршим особам как к врагам, с которыми заключено временное перемирие, с которыми ничего не ясно, с которыми ей не хотелось встречаться взглядом. Потому глаза ее всегда были опущены, а лицо отвернуто, насколько позволял этикет при беседе за ужином. Илия чувствовал время и, взвесив его остатки, решил за ужином поведать девушкам о своем пути. Пусть до следующей встречи Бона прокрутит в голове его историю, сравнит со своей, обсудит с подругами. Илия с легкостью очаровал девушек историями о пророчестве, феях, оживших танках и проснувшемся короле древности. Всех, кроме Боны. Она сидела прямая, как копье, которое привыкла запускать в полет. Король почти принял поражение, но вмешалась дипломатичная Ренара. И ее история откликнулась в девушках иначе. В конце концов и Бона Сиггскьяти спросила:

– Госпожа Вильгельмина, но что вас вынудило согласиться приехать во дворец и зажить такой жизнью? Неужели покой безвестности не показался вам милей?

Ренара одарила ее робкой улыбкой, хотя вопрос и прозвучал если не дерзко, то претенциозно.

– Поверьте, госпожа Бона, после пережитого я больше всего желала покоя, так я думала.

– Что же вас переубедило? – Любопытство Боны победило ее надменность.

– Люди, – без сомнений ответила Ренара. – Когда долго живете в обществе тех, кого сложно таковыми назвать – например, среди фей, – то встреча с хорошим человеком может заставить вас передумать и пожелать вместо тишины – разговоров, вместо одиночества – компании, вместо покоя – всего того беспокойства, что делает нас счастливыми.

– Интересные метаморфозы претерпела ваша философия, госпожа. А как же то бремя, которое вам теперь приходится нести как даме и королевской сестре?

– Считаю его малой платой за то, что хороших людей я встретила больше, чем ожидала.

Они улыбнулись друг другу гораздо теплее, чем в начале ужина. Илия выдохнул, но шаркнул ногой, задев носом ботинка каблук сестры. Ренара догадалась мгновенно, что ему требовалось.

– Госпожа Бона, я нахожу наши истории схожими, хотя их различия интересуют меня еще больше. Нам предстоит пробыть здесь некоторое время, обсуждая вопросы внешней политики и посещая общественные заведения. Ваше присутствие скрасило бы эту необходимую рутину. Я вас приглашаю присоединиться к моей компании. Конечно, до тех пор, пока за вами не пришлют из Кнуда.

Кусок форели встал комом в горле Боны. Вид выражал отказ, но она подбирала этичный вариант ответа. Илия разочарованно закусил губу и принялся заворачивать столовыми приборами фасолевую подливу в капустный лист. Местная еда напоминала ему не лучшие дни на Старом фронте. Звонкий голос Клавдии вывел всех из ступора, в котором каждый занимался своими холодными, как рыба на тарелке, мыслями:

– А можно мне тоже присоединиться? Бона, давай вместе поедем!

– Клавдия…

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!