Стамбульский бастард

По воле случая рядом с ней в этот момент оказалась тетушка Зелиха. Она никогда не совершала намаз, да и вообще никакие религиозные обряды, и понятия не имела, о чем говорит бабушка. Но она искренне хотела помочь старушке хоть как-то облегчить ее мучение. Она взяла Коран и стала листать, пока не наткнулась на что-то, что могло прозвучать утешительно в таком аяте: «О те, которые уверовали! Когда призывают на намаз в пятничный день, то устремляйтесь к поминанию Аллаха и оставьте торговлю. Так будет лучше для вас, если бы вы только знали. Когда же намаз завершится, то разойдитесь по земле, ищите милость Аллаха и часто поминайте Его, – быть может, вы преуспеете».

– Что это значит? – заморгала Петит-Ma, окончательно растерявшись.

– Это значит, что так или иначе молитва завершена и тебе больше не нужно о ней думать. Здесь так написано. Давай, Петит-Ma, разойдись по земле и садись с нами за стол.

Это сработало. Петит-Ma перестала переживать из-за забытых слов и мирно отужинала. И все же подобное стало случаться с пугающей частотой. Она уходила в себя, стала очень тихой, а иногда путала простейшие вещи, не знала, где она, какой сейчас день недели и что за люди сидят с ней за столом. А бывало, и не подумаешь, что она больна, казалось, ум ее ясен, как только что отполированный хрусталь. Сегодня же было не понятно, пока еще не понятно.

– Доброе утро! – прокричала ей Асия.

Она уже умылась, почистила зубы и теперь сиреневыми тапками прошаркала к столу. Нагнувшись к старушке, чмокнула ее в обе щеки.

Петит-Ma всегда занимала особое место в сердце Асии, еще когда та была совсем маленькой. Не в пример остальным, не душила любовью, а просто любила. Никогда не доставала, не привязывалась по мелочам и не подкалывала. Она оберегала девочку, но очень ненавязчиво. Время от времени тайно подкладывала ей в карманы освященные молитвой зернышки пшеницы – от дурного глаза. В свободное от борьбы со сглазом время она больше всего любила посмеяться, и выходило у нее отлично, ну, пока болезнь не обострилась. Раньше они с Асией вечно смеялись вместе: Петит-Ma заливалась долгим мелодичным хохотком, Асия разражалась звучными взрывами смеха. А теперь Асия, конечно, очень переживала из-за состояния прабабушки, но, вынужденная отстаивать собственную независимость, уважала границы независимой страны беспамятства, куда та постепенно удалялась. И по мере того как старушка ускользала от них в какой-то свой мир, Асия чувствовала, что они становятся все ближе.

– Доброе утро, моя прекрасная правнучка! – ответила Петит-Ma, поражая всех ясностью своего сознания.

– О! – прощебетала, не оборачиваясь, сидевшая перед телевизором с пультом дистанционного управления тетушка Фериде. – Наша сердитая принцесса проснулась.

Голос у нее звучал вполне жизнерадостно, но немного театрально. Она с утра покрасила волосы и теперь была очень светлой, почти пепельной блондинкой. Асия уже знала, что такая решительная смена образа означает столь же резкую перемену настроения. Она пригляделась к тетушке Фериде, но особых симптомов помешательства не заметила, разве что восторг, с которым та, не в силах оторваться от экрана, глядела, как феерически бездарная поп-певица вертится в фантастически нелепом танце.

– Ты давай приготовься, помнишь, сегодня ведь наша гостья приезжает, – сказала тетушка Бану, внося в гостиную блюдо со свежеиспеченными бореками. Было видно, как она предвкушает свою ежедневную порцию углеводов.

Асия попыталась отпихнуть Султана Пятого от маленького капающего краника, налила себе чая из дымящего самовара и мрачно спросила:

– И что вы все так возбудились из-за этой американской девицы?

Она отпила глоточек, но тут же скорчила рожу и потянулась за сахаром. Раз, два… в крохотный стаканчик опустились целых четыре куска сахара.

– То есть как это «возбудились»? Она же наша гостья. Она приезжает аж из другого полушария! – воскликнула тетушка Фериде и вытянула руку в подобии нацистского приветствия, желая показать, как далеко это другое полушарие.

В голосе у нее сразу послышалось волнение, речь о полушариях ее взбудоражила, а перед мысленным взором возникла общая карта циркуляции атмосферных и океанических потоков. Последний раз тетушка Фериде вживую видела эту карту в старших классах школы. Никто не знал, что на самом деле она выучила эту карту наизусть, всю, до мельчайших деталей. Карта так и сохранилась в ее памяти, запечатленная столь же живо, как в тот день, когда она впервые приступила к ее подробному изучению.

– А главное, эту гостью послал к нам твой дядя, – вмешалась в разговор бабушка Гульсум, которая делала все для того, чтобы сохранить репутацию нового воплощения Ивана Грозного.

– Дядя? Какой такой дядя? Тот, которого я по сей день в глаза не видела?

Асия глотнула чай. Все равно горький. Она бросила в стакан еще кусочек сахара.