Стамбульский бастард

– Дайте девочке поспать, милочка, – подняла бровь тетушка Зелиха.

– Ей надо поспать. Это из-за джетлага. Она же пересекла не только океанические течения, но и часовые пояса, – согласилась тетушка Фериде, не сводя одного глаза с экрана, а другого – с пульта дистанционного управления.

– Ну что ж, хоть кто-то в этом доме может лежать в постели сколько хочет, – проворчала Асия.

В этот самый миг заиграл заводной трек и на экране появилась долгожданная программа: турецкая версия шоу «Ученик». В молчании смотрели они, как турецкий Дональд Трамп выходит из-за ярких атласных занавесок просторного кабинета с прекрасным видом на Босфорский мост. Бросив беглый снисходительный взгляд на две команды, с трепетом ожидающие его указаний, бизнесмен сообщил им задание. Каждая команда, должна была разработать дизайн бутылки для газированной воды, как-то изготовить девяносто девять таких бутылок, а потом побыстрее и подороже продать их в одном из самых роскошных кварталов города.

– Тоже мне испытание! – сказала Асия. – Они бы отправили участников продавать бутылки красного вина в самые ортодоксальные и консервативные районы Стамбула, вот это, я понимаю, задание.

– Тише, тише! – зашикала на нее тетушка Бану.

Ей не нравилось, что племянница постоянно глумилась над верой и религиозными обрядами; в этом отношении было очевидно, что Асия пошла в мать. Но если склонность к святотатству передается генетически по женской линии, как предрасположенность к раку груди или диабету, то какой смысл пытаться ее как-то исправить? И поэтому она лишь еще раз вздохнула.

Но Асия только пожала плечами, теткины переживания ее совершенно не трогали.

– Почему нет? Уж что-то куда более творческое, чем эта тупая турецкая имитация Америки. Заимствованный с Запада технический материал всегда надо сочетать с чертами местной культуры. Это я называю оригинальный Дональд Трамп в турецком стиле. Или, например, пускай велит им продавать в мусульманском квартале расфасованную свинину. Вот это действительно задача не из легких. Так можно будет понаблюдать за развитием маркетинговых стратегий.

Ответить никто не успел, потому что в этот миг, застенчиво скрипнув, распахнулась дверь спальни, и оттуда вышла слегка ошеломленная Армануш Чахмахчян. На ней были выцветшие джинсы и синий свитер, такой длинный и широкий, что полностью скрывал фигуру. Собирая чемоданы, она очень тщательно продумала гардероб и решила взять самые скромные вещи, чтобы не выделяться в таком консервативном месте, как Турция. Когда же в Стамбульском аэропорту ее встретила тетушка Зелиха в вопиюще короткой юбке и на еще более вопиюще высоких каблуках, Армануш несколько опешила. Еще удивительнее было познакомиться с богобоязненной тетушкой Бану, в платке и длинном платье, и узнать, как она благочестиво молится по пять раз на дню. И эти женщины, такие разные внешне и, судя по всему, внутренне, были родными сестрами и жили под одной крышей! Армануш понимала, что над этим парадоксом ей еще придется поломать голову.

– Добро пожаловать! – радостно воскликнула тетушка Бану, но на этом ее запас английских слов иссяк.

Не зная, как себя вести с подошедшей к столу незнакомкой, все четыре тетушки смущенно заерзали, но при этом все четыре улыбались от уха до уха. Султан Пятый, в свою очередь, тут же подскочил к Армануш, обошел ее кругом и, желая узнать, чем пахнет гостья, какое-то время обнюхивал ее тапочки, но довольно быстро убедился, что там нет ничего интересного.

– Извините, пожалуйста, сама не понимаю, как это я проспала так долго, – проговорила Армануш нарочито медленно.

– Конечно, твой организм нуждался в отдыхе после такого долгого перелета, – сказала тетушка Зелиха. Она говорила с довольно сильным акцентом и часто ошибалась с ударением, но, похоже, с легкостью изъяснялась по-английски. – Ты, небось, проголодалась? Надеюсь, тебе понравится турецкая еда.

Тетушка Бану понимала слово «еда» на всех языках мира и поспешила на кухню подогреть чечевичный суп. Султан Пятый спрыгнул с подушки и последовал за ней почти на автопилоте, не переставая клянчить и жалобно мяукать.

Сидя на своем персональном стуле, Армануш впервые осмотрелась. Ее быстрый и опасливый взгляд останавливался на некоторых предметах. Вот резной палисандровый буфет, за стеклянными дверцами которого красовались позолоченные кофейные чашечки, наборы чайных стаканчиков и кое-какой антиквариат; старое пианино у стены; множество ажурных салфеточек поверх кофейных столиков, бархатных кресел и даже на телевизоре; раскачивавшаяся у балконной двери затейливая клетка с канарейкой; картины на стенах – буколический деревенский пейзаж, слишком живописный, чтобы быть сделанным с натуры, календарь на каждый месяц, с фотографиями турецких памятников культуры и красот природы; оберег от дурного глаза; Ататюрк в смокинге, машущий фетровой шляпой невидимой толпе. Комната дышала воспоминаниями, а еще вся горела яркими оттенками синего, бордового и бирюзового, так что казалось, это сияние исходит от какого-то дополнительного источника света, затмевающего лампы и бра.