Стамбульский бастард

Стань она мусорщиком, ей можно будет бродить по городу и насвистывать песенки Джонни Кэша, подставив волосы благоуханному ветерку и до костей прогреваясь под солнечными лучами. А если кто-то посмеет нарушить ее блаженное гармоничное существование, она его насмерть запугает, пригрозив позвать на помощь свой многочисленный цыганский клан, почти все члены которого отсидели за то или иное преступление.

«Да, – заключила Асия, – несмотря на нищету, у мусорщика отличная жизнь, только, конечно, не зимой».

Надо не забыть о таком варианте, если не придумает себе лучшего занятия после получения диплома. Она принялась насвистывать и, только досвистев куплет, заметила, что Армануш все еще ждет от нее более подробного ответа.

– Ну да, тетушка Зелиха и Арам уже бог знает как давно встречаются. Он что-то типа моего отчима, вернее, логичнее было бы назвать его моим приемным дядей… Не важно.

– А почему они не поженятся?

– Поженятся? – Асия выплюнула это слово, как застрявшие между зубами остатки еды.

Проходя мимо сборщиков банок и приглядевшись к ним повнимательнее, Асия поняла, что это не мальчики, а девочки. Так даже лучше, больше оснований взять их за образец для подражания. Размывание гендерных границ – еще один плюс того, чтобы стать мусорщиком. Она сунула в рот сигарету, но, вместо того чтобы закурить, принялась сосать кончик, словно это шоколадная палочка в форме сигареты, завернутая в сахарную бумагу.

– Вообще-то, я уверена, что Арам с удовольствием женился бы на Зелихе, но ей это на фиг не нужно, – поделилась вслух Асия своей сокровенной мыслью.

– Почему нет? – полюбопытствовала Армануш.

Вдруг ветер поменял направление, и на Армануш повеяло острым морским воздухом. В этом городе было намешано столько запахов, от нестерпимого зловония до сладостных и возбуждающих ароматов. Почти все эти запахи наводили на мысль о какой-нибудь еде, так что Армануш стала воспринимать сам город как нечто съедобное. Она провела здесь уже восемь дней, и чем дальше, тем более сложным и многогранным представал перед ней Стамбул. Наверное, она начинала привыкать к тому, чтобы быть иностранкой в этом городе, а может быть, привыкала к самому городу.

– Могу предположить, это все из-за истории с моим отцом, кто бы он ни был, – продолжила Асия. – Наверное, поэтому она так настроена против брака. Думаю, ей сложно доверять мужчинам.

– Ну, могу понять, – сказала Армануш.

– Тебе не кажется, что женщины и мужчины очень по-разному отходят от неудачных романов? Ну, то есть женщины, пережив ужасный роман или брак и все такое, обычно довольно долго стараются не вступать в новые отношения. А мужчины, наоборот, развязавшись с одной бедой, сразу ищут на свою голову другую. Они просто не способны оставаться одни.

Армануш отрывисто кивнула в знак согласия, хотя у ее родителей дело обстояло совсем по-другому. В их случае мать вышла замуж во второй раз, а отец по сей день был один.

– А этот Арам, он откуда? – спросила Армануш.

– Отсюда, как и мы, – пожала плечами Асия, но до нее вдруг дошло, в чем суть вопроса.

Она поразилась собственному невежеству, закурила сигарету, которую прежде только посасывала, и затянулась. Как это ей не пришло в голову? Арам – из исконно стамбульской армянской семьи, то есть он, по идее, армянин.

В некотором смысле Арам не мог быть ни армянином, ни турком, к нему вообще были не применимы критерии национальности. Арам мог быть только Арамом, единственным в своем роде. Он был уникальным представителем уникального вида. Он был чародей, великий романтик, профессор политологии, который нередко признавался, что гораздо больше склонен к жизни простого рыбака в какой-нибудь жалкой деревушке на берегу Средиземного моря. У него было нежное и ранимое сердце, доверчивая душа, а сам он был ходячая энтропия. Это был полный надежд идеалист, который мог легкомысленно наобещать с три короба, на редкость беспорядочный, остроумный и благородный человек. Он был исключительный, и Асии никогда и в голову не приходило причислять его к какой-то группе, приписывать ему коллективную идентичность.

Но как бы Асия ни хотела высказаться в таком смысле, она только ответила:

– Вообще-то, он армянин.

– Так я и подумала, – улыбнулась Армануш.

Пять минут спустя они уже были в салоне татуировок.

– Добро пожаловать! – немного хрипло и протяжно приветствовала их тетушка Зелиха и сердечно обняла девушек.

Духи у нее были резкие: смесь пряностей, дерева и жасмина. Черные волосы рассыпались по плечам буйными кудрями, отдельные пряди были опрысканы чем-то блестящим, и вся великолепная грива мерцала при каждом движении в свете галогеновых ламп. Армануш взирала на нее в изумлении, теперь ей стала понятна смесь восторга и страха, которую Асия с самого детства испытывала по отношению к матери.