Стамбульский бастард

Два часа подряд Армануш и Асия наблюдали за происходящим в салоне. Клиенты сменяли друг друга. Пришли пятеро старшеклассников, все хотели проткнуть брови. Но, как только стерильная игла прошла через бровь первого, его товарищи тотчас передумали. Потом заглянул футбольный фанат, хотел, чтобы ему набили на груди эмблему любимой команды. Следом явился какой-то радикальный националист и потребовал, чтобы ему на кончике указательного пальца вытатуировали турецкий флаг, чтобы всякий раз, грозя собеседнику пальцем, он как бы размахивал флагом. Потом внушительного вида белокурая певица-трансвестит хотела вытатуировать имя возлюбленного на костяшках пальцев. А затем пришел мужчина средних лет, который среди всей этой публики казался до ненормальности нормальным. Это был Арам Мартиросян.

Aрам был высокий, довольно крупный, красивый мужчина, с добрым, но усталым лицом, темной бородой и изрядно поседевшими волосами. Когда он улыбался, на щеках всегда появлялись глубокие ямочки. Умные глаза поблескивали из-за очков в толстой оправе. Он так смотрел на тетушку Зелиху, что сразу было видно, как он ее любит. Любит, уважает и чувствует. Когда он говорил, она за него жестикулировала, а когда она жестикулировала, он договаривал нужные слова. Эти две сложные личности, казалось, обрели друг с другом удивительную гармонию.

Сначала Армануш заговорила с ним на упрощенном английском, она всегда так делала, когда беседовала в Стамбуле с каким-то новым человеком. Она представилась, очень медленно и ритмично выговаривая все слова, так иногда разговаривают с детьми. К своему удивлению, услышала в ответ беглую, свободную речь с легким британским акцентом.

– У вас такой прекрасный английский, – не удержалась она. – Позвольте спросить, где вы приобрели такой британский прононс?

– Спасибо, – ответил Арам. – Я учился в Лондоне, и в бакалавриате, и в магистратуре. Но, если хотите, можем говорить по-армянски.

– Не могу, – покачала головой Армануш. – Ребенком я немного научилась говорить по-армянски у бабушки, но родители были в разводе, и я никогда не задерживалась в одном месте надолго и приезжала всегда с перебоями. С десяти до тринадцати лет меня каждое лето посылали в армянский детский лагерь. Там было весело, и армянский мой значительно улучшился, но потом я снова все забыла.

– Меня армянскому тоже бабушка учила, – улыбнулся Арам. – Вообще-то, и мама, и бабушка единодушно считали, что мне надо расти сразу с двумя языками, но расходились во мнениях о том, какие это должны быть языки. Мама считала, что в школе мне надо говорить по-турецки, а дома – по-английски, ведь они уже тогда решили, что я уеду из этой страны. Но бабушка была непоколебима. В школе – турецкий, дома – армянский.

На Армануш, несомненно, подействовала харизма Арама, но еще больше пленила его скромность. Они обсудили армянских бабушек – их разновидности, встречающиеся в диаспоре, в Турции и в самой Армении.

В половине седьмого тетушка Зелиха оставила салон на своего помощника, и они вчетвером направились в ближайший кабачок.

– Арам и тетушка Зелиха хотят сводить тебя в таверну, чтобы ты не уехала из Стамбула, не узнав, как мы обычно выпиваем по вечерам, – пояснила Асия.

Дорога пролегала по полутемной улице, и там они набрели на какой-то многоквартирный дом, из окон которого прохожих разглядывали проститутки-трансвеститы. Те, что высовывались из окон первого этажа, были настолько близко, что Армануш могла разглядеть в деталях их кричащий макияж. Одна из них, здоровенная тетка с толстыми губами и ярко-рыжими волосами, полыхавшими в темноте, как фейерверк в ночном небе, со смехом бросила им что-то по-турецки.

– Что она сказала? – спросила Армануш у Асии.

– Что у меня роскошные браслеты и что их, похоже, слишком много!

К удивлению Армануш, Асия, недолго думая, сняла один из своих бисерных браслетов и вручила рыжеволосому трансвеститу. Тот с радостью принял дар, надел его на руку с ярко-алыми холеными ногтями и поднял баночку колы-лайт, словно пил за здоровье Асии. Армануш изумленно взирала на эту, достойную Жана Жене[15] сцену. Как это все уживается на одной неприглядной стамбульской улице: кола-лайт с ванильно-вишневым вкусом, бисерные фенечки, терпкий запах спермы и детская радость?

Таверна оказалась очень стильным, но также и весьма оживленным заведением рядом с Цветочным пассажем. Стоило им сесть за столик, как два официанта подкатили к ним тележку со всякими закусками.

– Давай, Армануш, продемонстрируй нам еще разок твой потрясающий кулинарный словарь, – обратилась к ней тетушка Зелиха.

– Посмотрим, что у них тут… сарма-яланчи, туршу, патлыджан, топи`к, энгинар… – Армануш стала называть блюда, которые официанты выгружали на стол.