Стамбульский бастард

Гости приходили парами или компаниями, и минут через двадцать в ресторане не осталось свободных мест. Среди всех этих незнакомых лиц, звуков и запахов Армануш совсем потеряла чувство места. Это все могло бы быть и в Европе, и на Ближнем Востоке, и даже в России. Тетушка Зелиха и Арам пили ракию, Асия и Армануш – белое вино. Тетушка Зелиха курила сигареты, Арам дымил сигарами, а вот Асия, очевидно не курившая при матери, прикусывала щеки изнутри.

– Ты этим вечером что-то не куришь? – спросила Армануш у сидевшей рядом с ней подруги.

– И не говори! – вздохнула Асия и, перейдя на шепот, добавила: – Тсс… Тетушка Зелиха не знает, что я курю.

Армануш очень удивилась, что Асия, с такой строптивостью и почти садистским удовольствием не упускавшая случая как-нибудь позлить мать, была такой пай-девочкой, когда дело касалось сигарет.

Они непринужденно болтали целый час, а официанты тем временем приносили одно блюдо за другим. Сначала подали мезе – холодные закуски, потом теплые закуски, горячее и, наконец, разнообразный десерт и кофе.

«Похоже, здесь так принято, – подумала Армануш. – Не ты выбираешь что-то из меню, а тебе выносят все меню, так что и заказывать не надо».

Когда стало совсем дымно и шумно, она придвинулась поближе к Араму и собралась с духом, чтобы задать давно мучивший ее вопрос:

– Арам, я понимаю, вы любите Стамбул, но вы никогда не думали о том, чтобы переехать в Америку? Ну, то есть вы могли бы, например, жить в Калифорнии, там очень много армян.

Арам добрую минуту пристально смотрел на нее, словно хотел разглядеть во всех подробностях, потом откинулся на спинку стула и загадочно засмеялся. Армануш стало не по себе, он словно отгораживался от нее этим смехом. Но вдруг он ее неправильно понял?

Она подалась вперед и попыталась прояснить свою мысль:

– Если вас притесняют, вы всегда можете уехать в Америку. У нас большая армянская диаспора, представители которой с радостью помогут вам и вашим родным.

На этот раз Арам не стал смеяться, а улыбнулся ей теплой, но немного усталой улыбкой:

– Зачем мне это делать? Армануш, моя милая, почему я должен захотеть уехать? Это мой город. Я родился и вырос в Стамбуле. Мои предки жили тут еще пятьсот лет назад. Стамбульские армяне – такие же стамбульцы, как стамбульские турки, курды, греки и евреи. На протяжении веков нам удавалось уживаться всем вместе, а потом случилось что-то ужасное, и все пошло не так. У нас нет права на повторную ошибку.

В этот самый момент снова появился официант с блюдом, на котором лежали жареные мидии, жареные кальмары и жареная выпечка.

– Я знаю каждый уголок в этом городе, – пригубив ракии, продолжил Арам. – Я люблю слоняться по этим улицам утром и вечером, люблю совсем навеселе брести по ним среди ночи. Люблю по воскресеньям завтракать с друзьями на берегу Босфора и люблю один гулять среди толпы. Я влюблен в суматошную красоту этого города, во все эти паромы, музыку, в его предания, в его грусть, в его цвета, в его черный юмор.

Повисла неловкая пауза, Арам и Армануш словно издали приглядывались друг к другу и понимали, что разделяют их отнюдь не только километры. Он подумал, что в ней слишком много американского, она решила, что в нем слишком много турецкого. Страшная пропасть разделяла тех, чьи предки смогли остаться, и тех, чьи семьи были вынуждены бежать.

– Послушай, армяне из диаспоры не знают лично никаких турок. Все, что они знают о турках, – это то, что им рассказали дедушки и бабушки, а потом они пересказали друг другу. И это все душераздирающие истории. Но поверь мне, среди турок, как среди любого народа, есть добросердечные люди и есть дурные. Все просто. У меня есть турецкие друзья, которые мне ближе родного брата. И еще, конечно же, – Арам поднял рюмку и указал на тетушку Зелиху, – есть моя сумасшедшая любовь.

Тетушка Зелиха, должно быть, почувствовала, что говорят о ней, подмигнула им, подняла рюмку и провозгласила:

– Шерефе!

– Шерефе! – откликнулись они, звеня бокалами.

Как оказалось, это слово было своего рода рефреном, который повторялся каждые десять-пятнадцать минут. Через час и еще семь таких «шерефе» глаза у Армануш несколько остекленели. Она с любопытством взирала на официанта-альбиноса, приносившего новые горячие блюда: зажаренного полосатого морского окуня на подушке из зеленого перца, замаринованную в базилике зубатку со шпинатом в сливках, жаренного на углях лосося с дикими травами и креветок во фритюре под острым чесночным соусом.

С пьяным хихиканьем Армануш повернулась к Араму и спросила:

– А признайтесь, у вас ведь тоже есть татуировки? Тетушка Зелиха наверняка вам сделала?

– Нет, нет и еще раз нет, – ответил Арам из-за клубов сигарного дыма. – Она мне не разрешает.

– Да-да, – закивала Асия, – она ему не разрешает сделать татуировку.

– Что, правда? – удивилась Армануш и повернулась к тетушке Зелихе. – Я думала, вы любите тату.

– Конечно люблю, – кивнула тетушка Зелиха. – Я не против татуировки как таковой, а возражаю против рисунка, который он хочет набить.

Арам улыбнулся: