Стамбульский ребус

Юстиниан смотрел на Святую Софию, стоя рядом с Феодорой — женщиной, которая освободила его сердце от страха, а разум — от сомнений. Его возлюбленная была образцом невероятной преданности в мире, где его со всех сторон окружало предательство. Она сама была богиней, спасшей его от парализующих пут безнадежности. Ее послал ему Бог. Восстание, несомненно, также было промыслом Божьим, как и сожжение Константинополя. Не подожги его бунтовщики — Юстиниан не возродил бы город из пепла.

Император смотрел на Святую Софию, стоя бок о бок с императрицей. Он посвятил этот храм Богу в качестве платы за Его доброту. Ведь единственным истинным властителем всего и вся был Царь небесный. Разве могла существовать какая-то другая земная власть рядом с Его безграничной властью? Глядя на этот великолепный, будто подвешенный к небу храм, его чарующую красоту и вселенскую гармонию, Юстиниан на миг утратил связь с реальностью: его охватила гордость. Она заставила его позабыть о Боге и Царствии небесном, и, обратившись к царю иудеев, создавшему первый на земле храм, он воскликнул: «Я превзошел тебя, Соломон!»

Император смотрел на самый чудесный храм, который обессмертит его имя, — на собор Святой Софии…

Теоман Аккан

Тело лежало по диагонали переулка недалеко от собора Святой Софии. Вокруг было тихо и спокойно. Шефик и его группа из отдела досмотра еще не прибыли. Зейнеп приехала первой. При помощи двух полицейских она оклеила зону вокруг тела сигнальной лентой.

Жертву, как и три предыдущие, оставили лежать на спине. Сильный ветер, предвестник дождя, развевал волосы убитого, а его остановившийся взгляд был прикован к луне на небе. Да, это был тот же странный полумесяц, который вот уже несколько дней не оставлял меня. Подросший еще немного, он снова висел прямо над нами. Совсем скоро, когда вместо него на небе появится полная луна, она своим огромным оком будет наблюдать за нами в темноте. На мгновение я подумал, что между убийствами и этим незваным гостем, наблюдающим за нами сверху, может существовать какая-то связь. Я содрогнулся и почувствовал, как по телу побежали мурашки. Конечно же, не было никаких доказательств, указывавших на мою правоту. Я быстро прогнал эту дурацкую мысль и обратил свой взгляд на лежащее передо мной тело.

Мужчина был старше предыдущих жертв, ему было за шестьдесят. Серый твидовый пиджак и темные бархатные брюки. Рубашка в тон брюк расстегнута, оголенное горло, как и у других жертв, перерезано. Снова на земле не было никаких следов крови. Однако на этот раз бросалось в глаза одно поразительное отличие от предыдущих жертв.

— Тело лежит не в форме стрелы, — услышал я голос Зейнеп. — Смотрите, руки не связаны.

И правда, длинные руки жертвы были раскинуты так, будто указывали на две противоположные стороны: правая рука — на спускавшийся вниз тупик и расположенное в конце него медресе Джафера-аги, а левая — наискосок, в сторону бокового сада собора Святой Софии.

— Крест… Разве не похоже на крест? — Али заметил то, что ускользнуло от нашего с Зейнеп внимания. Поверх трупа он пальцем начертил в воздухе воображаемый крест. — Жертве придали форму креста.

Это открытие не сильно взволновало Зейнеп.

— Похоже, так и есть, — сказала она, опускаясь на колени рядом с трупом, чтобы осмотреть его поближе. — Но не думаю, что это какая-то ценная информация.

— Почему? — спросил Али, приближаясь к ней. Казалось, он намерен отыскать что-то, что подтвердит его тезис. — Мужчину оставляют лежать в форме креста. Полагаю, в этом должен быть какой-то смысл. Скорее всего, религиозный. — Должно быть, Али не нашел подходящих доказательств в блестевших от мутного лунного света глазах убитого. Тогда он обратился ко мне: — Разве не так, инспектор?