Стамбульский ребус

Пару минут спустя мы вылезли из машины и, прячась за автомобилями, пошли следом за мужчиной, который, как мы и предполагали, направлялся к Девичьему камню. Неужели мы наконец нашли убийцу?

У меня все пересохло во рту. Я чувствовал легкую дрожь в руках. Поднял голову и встретился взглядом с Али. В его глазах читалось то же волнение. Парень облизывал пересохшие губы, но — в этом я не сомневался — руки у него не дрожали.

Благодаря привычке, выработавшейся за годы совместной работы, мы, не говоря ни слова, ускорили шаг. Команде Экрема тоже следовало подойти поближе, чтобы перехватить мужчину, если тот решит побежать в их сторону.

Мужчина подошел к колонне и огляделся по сторонам, как будто боялся, что за ним наблюдают. Я переживал, как бы он не заметил случайно ребят Экрема, но в эту секунду он обернулся, и мы сами чуть было не засветились — лишь в последний момент успели спрятаться за стареньким «мерседесом». Убедившись, что вокруг никого, мужчина повернулся к Девичьему камню. Мы ждали, что он сбросит тело. Но вместо этого мужчина медленно подошел к колонне, еще раз осмотрелся, расстегнул штаны и принялся справлять нужду.

Не знаю, что на меня нашло, — то ли это было разочарование, то ли меня поразил его гнусный поступок, но я не выдержал и закричал:

— Ты что творишь, мерзавец?

Не закончив начатое, он бросился в панике застегивать штаны. Экрем уже был рядом и наставил на него пистолет. Следом подоспели двое его ребят, одетые в штатское, и тоже взяли мужчину на прицел.

— На землю, быстро на землю, я сказал, на землю!

При виде такого количества вооруженных людей бедолага позабыл про штаны и поднял руки, испуганно бормоча:

— Хорошо, хорошо, только не стреляйте!

Вне себя от страха он улегся прямо в собственную лужу.

Али, еще не утративший надежду на поимку преступника, подбежал к тележке и, засунув пистолет в кобуру, открыл сумку… но не нашел ничего, кроме грязных пакетов, жестянок из-под консервов, пивных банок и пластиковой посуды. Не было в сумке ни живого, ни мертвого.

Даже в темноте я увидел, как он разочаровался.

— Где труп? — крикнул Али, подходя к лежащему на земле сборщику мусора с горящими злостью глазами. — Где он? Отвечай!

Лицо мужчины исказил страх.

— Что… Какой еще труп? Я просто отлить хотел.

В ярости Али ногой вдавил его лицо в смешавшуюся с мочой грязь.

— Не ври! Тебя послали пронюхать обстановку. Где твой дружок? Куда вы поставили чертов фургон?

— Какой еще фургон? Да я просто отлил немного!

Схватив за волосы, Али поднял его на ноги.

— Теперь уж не сбежите — и не надейтесь! — Он встряхнул мужчину. — А ну говори: где твой напарник?

В этот момент раздался звонок.

— Алло, инспектор?

Стоило мне услышать голос Зейнеп, как я понял, что мы повязали не того. Взглянув в ничего не понимающие глаза сборщика мусора и его испачканное грязью лицо, я понял: мы здорово промахнулись. Но мне все равно нужно было услышать самое главное.

— Да, Зейнеп, что случилось?

С отчаянием она произнесла то, что я и так уже знал:

— Найдено еще одно тело.

— Где? — спросил я, принимая поражение.

— На улице рядом с собором Святой Софии.

Город, рожденный из пепла. Константинополь Юстиниана

Император смотрел на Святую Софию. На самый величественный храм в мире. На святилище, которое — подобно священному облаку в небесах — оберегало Константинополь от всевозможных напастей. Оно источало свет Божий и своим великолепием затмевало все — даже город, над которым возвышалось. Это была территория Неба, порожденная единством человеческого духа и разума. Самый крупный, просторный и светлый из когда-либо созданных храмов… Собор Святой Софии.