Стамбульский ребус

— Американцам что-то известно об этом? — спросил я, зная, что турецко-американский протокол о сотрудничестве в сфере борьбы с терроризмом гораздо выгоднее американцам, чем нам.

— А как же! — оживился Али. — Я как раз собирался рассказать об этом. Так вот. Как только парни из американского консульства — читай: агенты ЦРУ — узнали, что Омер Экинли арестован, они сразу же связались с нами. На самом деле наши им немного усложнили работу, и они смогли просмотреть запись допроса только после того, как вмешались какие-то высокопоставленные шишки. Оказалось, что примерно в то же время, когда Омер находился в Афганистане, там был похищен американский майор. Его тело нашли спустя несколько месяцев. Майору этому перерезали горло. — Он сделал паузу и многозначительно посмотрел на меня. — Один в один как нашим жертвам. И это еще не все, инспектор. По данным американской разведки, ответственной за казнь майора была группа радикальных исламистов из Турции.

Дело принимало интересный оборот. Может, я ошибся насчет Омера? Мог ли у этих убийств быть религиозный мотив? Мог ли тут быть замешан какой-нибудь тарикат?..

— Омер входил в эту группу?

— Американцы считают, что входил. Они даже просили выдать Омера им. Но наши отказались, сославшись на отсутствие доказательств. И Омера в итоге судили за подделку документов, а не по обвинению в терроризме. Ему дали год и восемь месяцев, но потом судья срезал полгода.

— И что думает по этому поводу Сезаи? Он верит тому, что рассказал Омер?

Али отрицательно замотал головой.

— Не верит, конечно… Он думает, что Омер лжет. Вот почему мы продолжили копаться в его деле. Проверили семью. Тут нам повезло, потому что в итоге мы добрались до фургона-рефрижератора, который описали сторожа. Но, на минуточку, он нам уже встречался.

Похоже, Али было недостаточно сбить с толку ночных сторожей. Теперь он делал все возможное, чтобы запутать меня.

— Как это? Ты хочешь сказать, я тоже его видел?

— Да.

— Но где?

Для Али это было предельно очевидно:

— Перед мясной лавкой «Халис Касап».

Я не имел ни малейшего понятия, о чем он говорит.

— Что еще за «Халис Касап»?

— Мясная лавка, принадлежит семье Омера… Вспоминайте, магазинчик на первом этаже в доме Мукаддера Кынаджи… Мы еще собирались припарковаться прямо перед ним, но нас опередил белый фургон…

Точно. Я вспомнил молодого парня — водителя фургона: он был в широких шароварах, на голове тюрбан.

— Значит, это был магазин Омера?

Самодовольство моего напарника любого бы вывело из себя.

— И не только этот, — сказал он с улыбочкой на лице. — У них есть еще пять лавок: в Ускюдаре, Бейкозе, Эйюпе, районах Авджылар и Султангази. Все они из Эрзинджана… То есть родом из Эрзинджана был их отец Абдуллах-эфенди. Омер и четверо его братьев родились здесь. И вот когда Всевышний — точнее, тарикат, членом которого был Абдуллах, — повелел ему действовать, мясник из Эрзинджана приехал сюда и пооткрывал пять мясных лавок… Сколько сыновей — столько и лавок. Полагаю, каждому достанется по лавке.

Меня сейчас больше интересовал не отец, а сын.

— Значит, Омер тоже мясник?

— Да, но работает только в свободное от учебы время. Он самый младший, при этом самый умный из братьев — единственный, кто смог пробиться в университет. Пока учился в лицее, во время каникул помогал отцу в лавке. Как раз в той, что находится в доме Мукаддера Кынаджи. Так он и познакомился с Эфсун. И поскольку оба были подвинуты на исламе…

Я представил высокого худого Омера и его вызывающее выражение лица… Вспомнил, о чем нам говорила Зейнеп: на горле жертв был всего один порез. «Убийца рассекал горло так, будто приносил в жертву какое-то животное. Такие разрезы можно сделать инструментом посерьезнее. Чем-то крупным. Другими словами, очень острым ножом…»

А если еще вспомнить и о сомнительной поездке Омера в Афганистан, то он еще как попадает под подозрение. Учится на медика, работает мясником… Его подозревали в убийстве, похожем на те, с какими столкнулись мы. Однако налицо была небольшая проблема: у Омера не было никакого существенного повода для убийств. Да, он не очень-то ладил с будущим тестем, и Эфсун, похоже, недолюбливала отца, но было как-то нелогично убивать старика только из-за этого. Представим, что ненависть Эфсун к отцу настолько сильна, что Омер поддался на ее уговоры и убил его, — но как тогда быть с двумя другими жертвами: археологом Недждетом Денизэлем и журналистом Шаданом Дуруджой? Зачем ему их убивать? Да еще и таким способом, а потом тащить их к историческим памятникам и вкладывать в руки старинные монеты?

Конечно, ни один из этих вопросов не волновал Али. Он продолжал говорить уверенно, с видом человека, убежденного в том, что отыскал убийцу.