Станем сильнее

– Мира, ты серьёзно до сих пор не поняла? – уже с жалостью спросила она. – Феникс ясно дал тебе понять, что вы не можете быть вместе. Так почему ты просто не возьмёшь и не отпустишь его, если он хочет уйти?

Я поджала губы. Нет… Гили неправа. Совсем неправа!

Я отступила назад, выскользнув из-под её руки. Гили растерянно уставилась на меня, видимо, не зная, что делать.

– Ты… Ты неправа, Гили! Неправа!

Сказав это, я выскочила за дверь и захлопнула её за собой.

* * *

Как же ярко сияли звёзды… Предки словно освещали мне путь в ту ночь, выстроившись на небесах. Они отражались в потускневших окнах, в едва видимых красках стен, в сияющей глубине воды.

Калма Коста удивительно красива. Даже заброшенная и позабытая, она осталась живой, пусть жизни внутри неё и нет.

Калма Коста стояла на столбах – прямо на воде. Вместо улочек у неё реки – водные каналы, как их называли пилигримы. Между ними в прежние времена наверняка сновали лодки, теперь одиноко брошенные у причалов: длинные, с вёслами до самого дна, расписные. Днём город пестрел красками – стен, окон, лодок – так, что едва ли верилось, что он давным-давно заброшен.

Я быстро-быстро шла сквозь него прямо к выходу в море. По маленьким улочкам и закуткам я шла, наблюдала и чувствовала себя в сказке. Не только от того, что меня окружало, но и от чувств, что трепетали внутри и окрашивали весь серый мир в яркие краски.

Вот и причалы. Перед ними – корабли, что привезены пилигримами. Такие редкие и такие блёклые. Явно видно – нездешние. Здешние бы, наверное, поражали красотой…

Я вышла к краю причала. Деревянные столбы лизали тёмно-синие волны. Спокойные, усыпляющие… Теперь уже не способные меня утихомирить: чувства в груди с каждым мгновением цвели только сильнее.

– Мира!

Мы не договаривались с ним. А он пришёл. Я так и знала.

Я обернулась. Феникс торопился к причалу, точно опаздывал. Я лишь хихикнула в ладонь, понимая, какой же он временами дурачок.

– Мира, что ты тут делаешь? Мира…

Подбежал совсем близко. Я сложила руки, понимая, что, наверное, если побегу и обниму его, он слишком смутится. Надо подождать.

Такой запыхавшийся… Пламя мелькало в его глазах. Я подошла чуть ближе, чтобы разглядеть его.

– А ты что тут делаешь? – спросила я, лукаво улыбаясь. – Вот в чём вопрос, Феникс.

Мои слова явно застали его врасплох. Он вскинул брови, совсем меня не понимая. Или понимая, но не зная, что ответить.

– Так я… пришёл поговорить, – быстро нашёлся с ответом он. – Я… Прости, я слишком долго думал. И избегал…

– Я понимаю. Я ничего и не говорю.

Мне хотелось быть такой нежной, какой только могу. Хотелось, чтобы Феникс ощущал себя дома рядом со мной – хотелось быть его домом, как он стал моим. Но, похоже, его голову занимал всё тот же вопрос, всё тот же глупый вопрос.

– Мира… Я очень хочу быть с тобой вместе. Очень.

Теперь уже он застал меня врасплох. Вряд ли я могла скрыть своё удивление. Сердце застучало – заколотилось, точно пойманная птичка в клетке.

– Так что же мешает?

Феникс опешил. Не ожидал вопроса? Очевидно же…

– А ты тоже хочешь?

От этих слов мне внезапно захотелось его ударить, и посильнее. Ну надо же быть таким глупым!

– Феникс! – возмутилась я. – Конечно! Ты бы ещё спросил…

Но Феникс уже не слушал: он схватился за голову и улыбнулся – то ли печально, то ли с такой надеждой, что от её прилива его защита попросту сломалась. Он то ли плакал, то ли радовался. Он провёл руками по лицу и отступил на шаг, пошатнувшись.

– Вот оно что… А… Что же делать с этим?.. – пробормотал он тихо, но я бы всё равно услышала.

Ну уж нет! Я не дам ему растеряться. Не сейчас.

Я подошла ближе. Выхватила его руки и прижала к себе, обращая на себя его внимание – всё, целиком и полностью. Он не увильнёт. Он ответит на все мои вопросы! Но когда он так растерян… Матушка, не дай моей жалости взыграть! Я ведь люблю его. Мне нельзя его жалеть.

– Феникс, расскажи мне, что ты скрываешь. Вот что нужно делать! – воскликнула я, приближаясь к его лицу, пытаясь поймать его виляющий взгляд. – Отвечай, Феникс! Я хочу быть с тобой! Хочу, хочу, хочу, очень хочу! И я буду мучить тебя этим, пока не объяснишь, что к чему.

Я удивилась, но, похоже, это и вправду его мучило. Он дрожал с каждым моим словом – и снова, и снова, и снова.

– Я… понял. Я рад, Мира. Слишком рад – так нельзя…

Признаваясь, он подносил мои руки к своим губам и выглядывал из-за них, словно пытаясь меня в чём-то убедить. Моё сердце, конечно, готово было ему поверить, даже если он ничего не объяснит. Но разуму этого недостаточно.

– Феникс… Ты доказал своими поступками, что тебе можно верить, и я верю твоим словам, – вкрадчиво и тихо объяснила я. – Но как я могу тебя понять, если ты не объясняешься? Может, всё решаемо, может…

– Мира, – тихо и отрешённо проговорил он, – мы не можем быть вместе. Создательница против.

Такой… причины я не ожидала. Как… так?

Я едва удержалась от того, чтобы ослабить хватку. На мгновение я потеряла веру в свои – нет, наши – силы. Но нельзя. Я сжала руки: нельзя терять надежду!

– Как ты это понял? – тут же спросила я. – Может, это какая-то ошибка…