Станем сильнее

Муть… На мгновение я испугалась, что что-то случилось с моими глазами, но, поморгав несколько раз, я осознала: мои глаза постепенно покрывались какой-то плотной плёнкой. В конце концов картина стала чётче и понятнее.

– Великая Макуа! Мы приносим жертву твоему сыну, могучему воину Коа, чтобы он даровал нам силу для борьбы с врагами!..

Приносим жертву?.. Что?

Вдруг тело само по себе дёрнулось, связанное, кажется, склизкими верёвками из водорослей. Видимо, меня подняли с земли – или подводного песка.

Наконец тогда я смогла хорошенько оглядеться: я на дне, окружённая водой, сквозь которую едва проходят лучи от маленьких светочей. Свечами или факелами их назвать было тяжело: вряд ли их питал огонь. Но они определённо освещали то скудное пространство, которое мне удалось разглядеть.

Вокруг – разноцветная, но в ночи ставшая почти что чёрной стена твёрдого растения, от которого словно поотрывали тысячи кусочков. Амулет – видимо, по чьему-то недосмотру оставшийся на моей шее – подсказал, что это называется рифом.

А вокруг этого рифа – странные существа. Похожие на зверолюдей, на людей и всех нас, только с гладкой кожей и странными отростками – похоже, жабрами и плавниками. Их немигающие глаза – круглые, как жемчужины – смотрели на меня с нескрываемым любопытством.

Матушка… Это же рыболюди! Куда я попала?!

– Веди её! Подать менехуне!

Менехуне – «рабыня»… Матушка… Это сон?

Рыболюд передо мной – большой и крупный, с клыками пострашнее, чем у моих сородичей-Медведей – злобно рыкнул на меня. Звук донёсся не сразу, теребя мои уши. Потом этот дикарь, едва ли облачённый в какие-то сомнительные одежды из водорослей и чешуек и разукрашенный непонятно чем, дёрнул меня за верёвки и потянул за собой, поплыв дальше. А за стеной я взметнула взгляд.

Небес… нет. Предки далеко-далеко, даже луна стала лишь расплывчатой, рассеянной светом дымкой на кромке воды. Кромка воды вместо небес… Как же они так живут, глядя на то, что лишь претворяет настоящие небеса?

– Расступитесь! – взревел мой пленитель. – Вон отсюда!

Он вновь потянул меня, и я невольно склонила голову, оглядываясь по сторонам. Рыболюди – разукрашенные, машущие костями и какими-то палками, жуткие до мурашек – и впрямь расплывались перед его могучей фигурой. Позади его головы был большой плавник – как у акулы. Вертясь, он разгонял народ, а моего роста не хватало, чтобы упереться в плавник лицом. Но… как мне-то удавалось не задохнуться здесь?

Как только я задалась этим вопросом, ответ появился сам собой в виде ужасно неприятного ощущения. На шее что-то… задышало. Пузырьками. Меня передёрнуло от ушей до хвоста: у меня что, жабры, как у них?!

Взгляд опустился. Конечно, жабры на шее я вряд ли увидела бы, но вот перепонки между ног и изменившуюся кожу – вполне. Кем… Чем я стала? Одной из них? Это возможно?!

Так, раз у меня есть возможность высвободиться, не задохнувшись при этом, стоит, наверное, начать думать головой. Похоже, кроме как спасаться без расчёта на чью-либо помощь, выбора у меня не было…

Я начала лихорадочно оглядываться по сторонам, пугая рыболюдей и заставляя их гневно себя поторапливать. Плевать… Тут должно быть хоть что-то, что мне поможет! Хоть что-то…

Но единственным, что я увидела, были толпы и высившиеся за ними рифы. Причём цветная стена, светящаяся под тусклыми рассеянными лучами, была чем-то разрисована и покрыта идолами в виде странных существ с диковинными жутковатыми мордами. И когда рыболюд, что меня вёл, отплыл в сторону, я увидела последнее подобное изваяние – огромное, горящее ненастоящим пламенем.

Фигуру Создательницы. Без сомнения, это она. Великая Макуа… Так они её назвали? Большая и самая страшная из всех этих изваяний: она была в два, а то и в три раза выше меня. Её клыкастый рот норовил сожрать, её волосы, врезанные в дерево, – опутать, а руки – раздавить.

Вот такой тебя видят здесь, Матушка… Где-то ты милостива, где-то – жестока и свирепа. И ты не забываешь удивлять, показывая себя с самых разных сторон.

– Привязать менехуне к Макуа! Быстро, быстро!

Вдруг передо мной всё закружилось: светочи заплясали перед глазами, заставив потеряться окончательно. Последним, что я видела перед тем, как меня приковали, стал рыболюд, увешанный безделушками и пуще всех разукрашенный – с разноцветной кожей, он походил на какого-то шамана или волхва. «Жрец», – подсказал мне амулет.

В спину врезáлись кончики клыков, и я старалась выворачиваться как могла. Мара… У меня даже возможности пошевелиться не оказалось: путы скользили так, что их попросту невозможно было разорвать! Волшебные они или нет – тут уже неважно, раз моя сила против них бесполезна.

Рыболюди – то ли испуганные, то ли восхищённые – принялись собираться вокруг изваяния, плывя водоворотом и почти закрывая собой стену рифа, засветившуюся особенно ярко. Передо мной появился лик жреца – в маске, чем-то напомнившей те жуткие морды, облепившие риф.

– Коа! – разверзся криком он. – Прими жертву, дай нам сил! Коа!