Летим, до Душанбе 5 часов лету. Удивительные стюардессы, которые стараются выяснить характер и нисколько не думают об удобствах пассажиров. Тон категорический и уничтожающий. Прилетаем в Душанбе после 5 часов лету. Это, конечно, вечное чудо. Оказывается, что в Душанбе разница с Москвой 3 часа. И поэтому вечер. Нас везут в дома ЦК. Огромный участок. В воротах милиционер, отдающий честь. Комната на трех человек и биллиард. Мы устали, но перед спаньем обязательные споры. Душанбе расположен в долине среди гор на высоте 700 м над уровнем моря. Все-таки это великое чудо – утром быть в Москве, а через 5 часов в другом мире. Встречали все. Боря Кимиагаров с гайморитом. Восток…
Открытие пленума. Но с утра в течение 7 часов мы смотрим фильмы. Зал душный, тяжелый. Посередине просмотров обед. Здесь же, на студии. Очень вкусны суп и плов, который мы уже ели вчера. Картины ужасающие, но все как у больших. Города мы, естественно, не видим. Но то, что видим на экране, остается таким же, как и в других местах. Это удивительно. Кругом сплошная экзотика, а на экране среднеевропейские штампы. Смертельно хочется спать. Здесь отличный климат, тем не менее и вчера мы даже ели дыню. Это в феврале-то месяце. По первому впечатлению здесь люди прямо из феодализма шагнули в социализм. Это очень занимательно.
Был пленум. Я выступал. Говорил со всем возможным уважением. Что же удивило. Выступали, в общем, на хорошем уровне. В короткий перерыв нас ждал крайслер с шофером Витей. Шикарная черная огромная машина. Шофер любит ее до бесконечности. Приехали на ней в магазин, купили ичиги и бубны, которые называются дойры, и потом поехали на юбилей тов. Рыжего. Это очень смешно. Сидит маленький лопоухий человек. Оказалось, что он работает уже 35 лет и все его знают. А жена большая блондинка. Он женился на ней в Ростове, она была горничной. Это было как пародия на юбилей. Были адреса и все остальное. А человек сидел в кресле и хлопал ушами. А потом он говорил. А фамилия его все-таки Рыжий. Все мы, в конце концов, рыжие.
У нас был свободный день, но именно в него-то и пошел дождь, да еще с градом. Поехали на рынок. Это чуд́
ное зрелище, так как есть ощущение старины. Продают каких-то куропаток совершенно невероятной расцветки, нюхательный табак и палочки для писания. Наконец-то я узнал, что я украл из комнаты Сергея Михайловича в день его смерти. Сидели в рыночной чайхане, ели какие-то непонятные пирожки, которые пекутся на раскаленной глине. А вообще все производит впечатление строя предыдущего, только названия переменились и форма. Бродят потрясающие старики с поразительными бородами в невероятных халатах. Идут ослы, бегают ребятишки, а рядом стоит наш крайслер, как корабль, заплывший сюда из какого-то другого невероятного мира. Вот это контрасты.Конечно, крайслер в конце концов сломался, и мы еле-еле успели на вокзал, остановив первое попавшееся такси. Смешно это все. Эти коттеджи в яблоневом саду, аллеи из винограда и пользующиеся этим люди.
В самолете была такая жара, что думал о приближающейся смерти. Очень долго летели над горами. Под крылом первозданный хаос и ни одного человека. Снег. Ущелья, вершины расщелины. Впечатление, будто кто-то взял и двинул всю землю. Страшно подумать, а вдруг откажет мотор, или, например, представить всю землю в таком виде. Летим 5 часов, 3 400 км. Когда прилетаем в Москву, то в Москве на 3 часа время меньше. Значит, летели 2 часа. Долго не подают трап. А потом спать, спать, спать.
Последний день зимы. Ну, вот и погнали нас из Комитета. Смешно. Очень уж понятен выбор. Кулиджанов, Герасимов, Бондарчук, Копалин, Романов, Солнцева?! Жалко. Эта работа мне нравилась. Можно было сделать что-то реальное.
В общем, положение ясное. Нужно как можно скорее приниматься за работу. Иначе будут посещать всякие честолюбивые мысли, которые осуществлять я неспособен. Это уже ясно. В 44 года уже начинаешь разбираться, что есть подлинная ценность, а что есть мнимая.
Жить одной жизнью с природой – это не то же самое, что жить одной жизнью с обществом. Приносить радость другим – это еще не значит быть полезным гражданином в общепринятом понятии. К черту философию, и да здравствует весна!