Станция мёртвых сердец (СИ)

«Эдвард Карлайл, наследник старинной шотландской семьи и владелец сети кинотеатров на Земле, скончался в возрасте двадцати трёх лет. Причиной смерти стала аэромобильная авария на дороге Хинкли-Ноттингем. Предположительно, Карлайл превысил скорость и, возможно, находился за рулём в нетрезвом виде. Аэромобиль столкнулся с неизвестной преградой, и произошёл взрыв. Подробности расследует Британская полиция».

Воздух наждаком проскрёб по лёгким, и Артур резко встал. Ноги сами направились ко входу в кабинет Дугласа, и Артур влетел туда, не замедляя хода около стола Сандберга.

— Ты… — выдохнул он, оказавшись внутри.

Ретт выглядел довольным, как нагадивший в ботинок рыжий кот.

— Всё в порядке, мистер Сандберг, — прозвучал его голос в оглушительной тишине, и Артур услышал, как за спиной у него захлопнулась дверь.

Ретт встал и вышел из-за стола. По мере того, как его массивна фигура приближалась к Артуру, Эссекс физически ощущал, как вытекает сквозь какую-то дыру весь его запал.

— С Рождеством, — повторил Ретт и коснулся губами виска Эссекса, от чего юношу откровенно затрясло.

Артур покачал головой, снова ухватил ртом воздух и отступил назад.

— Мистер… Ретт… Что… Что ты делаешь? Нет, что ты уже сделал?

Ретт наклонил голову и прищурился, как делал всегда, когда хотел заглянуть глубже, в самые мысли Артура.

— Я сделал то, о чём ты мечтал. Надеюсь, в следующий раз, ты сразу скажешь мне, что происходит, а не будешь заставлять меня гадать и обвинять тебя в чём-то.

Артур снова открыл рот и опять закрыл его, так ничего и не сказав.

— И Кёниг? — выдавил он из себя наконец.

— И Кёниг, — взгляд Дугласа стал жёстким, — никто не причинит тебе боль, Артур. Никто.

Артур прикрыл глаза, глубоко вдохнул и шумно выдохнул. За это время Ретт успел поймать его запястья, и раньше, чем Артур открыл глаза, их коснулись сухие, но нежные губы.

— Артур, я тебя люблю, — сказал Ретт и приблизился к юноше вплотную — так, что Артур ощутил тепло его тела. Это тепло, казалось, может растопить его как снегурочку. Оно парализовывало и лишало воли. И всё же раньше, чем губы Ретта коснулись его губ, раньше, чем воля его оказалась окончательно парализована, Артур выдохнул.

— Я боюсь.

Ретт исчез. Исчезло тепло и дыхание, уже касавшееся его кожи.

— Ретт… — Артур открыл глаза.

— Я слушаю.

— Я боюсь тебя. Раньше никогда не боялся, чтобы ты ни делал. А теперь… Это же жизнь. Человеческая жизнь. Ты убил двух людей только за то…

— Артур, твоя жизнь — тоже жизнь. Карлайл сломал её. И если хочешь знать, я считаю его расплату слишком малой. Стоило уничтожить его так же, но это было бы… Более рискованно. У него достаточно влиятельная семья.

Артур открыл рот и опять не сразу смог подобрать слова.

— Я знаю, — сказал он только, — знаю, что влиятельная. Не понимаю, как ты решился пойти против них. И против «Mithril on Stars». Боже, Ретт, что ты творишь… Это ведь и для тебя может быть опасно. Что, если они станут мстить?

Ретт пожал плечами, отпустил руки Артура и чуть отошёл назад, чтобы опереться о край стола.

— Ты же понимаешь, что я убил не двух?

Артур опять раскрыл рот и снова закрыл.

— Ты должен был знать, кто я.

Артур покачал головой.

— В газетах не пишут про такое.

— А я и не говорю про бизнес. Ты знал, что я был солдатом. И я сам рассказывал тебе про Картук. Жизнь человека — это куда меньше, чем тебе кажется. Это просто… ставка. Ставка в игре, в которую играем мы все. Кто-то идёт ва-банк и получает многое. Кто-то всю жизнь прячется в тиши маленькой квартирки на краю галактики. В сущности, смерть может настигнуть и тех, и других. Вопрос в том, сможешь ты выбрать свою смерть, или она выберет тебя.

Артур покачал головой.

— Но сейчас нет войны.

— Война есть всегда. Вот скажи, когда Карлайл изнасиловал тебя, была война?

Артур вздрогнул и широко распахнул глаза. Кислорода снова не хватало.

— Так ты знаешь?

Ретт отвернулся к окну.

— Я знаю, — сказал он тихо после долгой паузы. — И от этого я люблю тебя ещё сильнее, Артур. Ты стал моим наваждением, и я рад этому безумию. — Ретт снова повернулся к Эссексу. — Я не умею иначе. Мои ставки всегда высоки. И тебе будет больно со мной. Но я хочу, чтобы ты принял меня так же, как я принимаю тебя. Целиком. Никаких сделок. Никакой лжи.

Артур сглотнул.

— Но мы всё равно никогда не будем равны. Я никогда не смогу уйти.

— Никогда, — Ретт кивнул.

— Я бы мог смириться с этим, Ретт… Но что будет у меня? Ты будешь приходить когда захочешь. У тебя будут жена, друзья, бизнес. Я стану твоей тенью, аксессуаром — таким же любимым, как хорошая машина или дорогие часы. И когда ты подберёшь себе другие часы, старые отправятся на полку? Ты так хорошо показал, что у меня нет права голоса. Ни когда я хочу уйти, ни когда я хочу тебя вернуть.

Ретт в упор посмотрел на него. Губы его дёрнулись, но он так ничего и не сказал.

Артур опустил голову.

— Я прав.

— Нет. Ты не прав. И то предложение, которое я хочу сделать тебе, полагаю, должно это доказать. Посмотри.

Артур устало вздохнул и, обхватив руками локти, шагнул к столу — но не к Дугласу, а чуть вбок.