Станция X

– ОТЧАСТИ ПОТОМУ, ЧТО я не вижу ни единой причины, почему бы его не послать. А кроме того, боюсь, не может быть никаких сомнений в том, что Радж совершенно безумен в этом вопросе. Он всегда питал слабость к метафизике, и эта история с Макреем поразила его в самое уязвимое место. Теперь он безумен, как шляпник, хотя может казаться нормальным. Я его знаю. Возможно, он вполне способен убедить в своих бредовых идеях капитана того первого крейсера. И мне кажется, он уже это сделал. Что же касается Макрея, то вы не очень ясно выразились, но я пришел к выводу, что расследование покажет, что все странности начались с Раджа. Отвечая на ваш первый вопрос – да, я действительно так думаю. Поскольку все рабочие части радиостанции дублируются, она практически не подвержена такому длительному перерыву в обслуживании. Значит, дело в конкретных людях, наших или врагах. В отсутствие войны врагов отметаем. Это приводит нас к постоянному персоналу станции, а также к Раджу и его спутнику и к команде крейсера. Если вы спросите, кто из них виноват в том, что связь прервалась, я без колебаний отвечу: Радж.

– Ваша логика, – сказал мистер Мэнсфилд, – кажется неопровержимой. Только теперь убедите меня так же четко в его безумии, и я буду вам бесконечно благодарен.

– В этом, – сказал Макфэйден, – я могу высказать только свое мнение.

– А не может ли быть, – уточнил первый лорд, – что он находится в здравом уме, но каким-то образом поддался самообману?

Непреклонный ученый

– САМООБМАНУ! ДА, – СОГЛАСИЛСЯ Макфэйден, – но только потому, что он помешан на этом предмете. Если речь пойдет о любой другой теме, он, возможно, будет еще достаточно вменяем. Я скажу о нем так, хотя мы с ним не всегда соглашались: нет более умного исследователя, и если оставить в стороне его единственную слабость, то нет человека, которого труднее обмануть, чем Раджа.

– Хорошо! – сказал Мэнсфилд. – Теперь ваша позиция мне ясна. Вы полагаете, что станция Х вместе с «Сагиттой» теперь находится в руках маньяка, и по этой причине посоветовали послать туда еще один крейсер.

– Вот именно, – кивнул ученый. – А теперь я попрошу вас одолжить мне все досье по делу Макрея. Вы, когда излагали мне эту историю, могли что-то упустить. Я уже говорил, что ожидаю там найти.

– А если вы ничего не найдете?

– Тогда, – ответил ученый, – я вспомню, что говорил о своем друге Радже.

– Но тогда, – заметил мистер Мэнсфилд, – будет слишком поздно отзывать крейсер!

– Вовсе нет, – пожал плечами невозмутимый шотландец. – Пройдет добрых несколько часов, прежде чем он выйдет за пределы радиосвязи.

– Я не могу допустить, чтобы крейсер отозвали, когда он уже будет в пути, – возразил первый лорд.

– И будет с огромной скоростью сжигать уголь, без сомнения, – довольно холодно заметил его собеседник. – Тысяча к одному, что так и будет. Но я все же намерен изучить бумаги и сделаю это сейчас же. И снова увижусь с вами, если мое мнение об этом изменится.

– Не лучше ли было бы, – довольно сухо сказал мистер Мэнсфилд, – изучить документы до того, как будет отдан приказ?

– Шанс на то, что отдавать приказ не придется, очень мал, – сказал Макфэйден. – Есть только один или два момента, которые требуют прояснения. Без сомнения, они станут достаточно ясны, когда я смогу спокойно разобраться с этим вопросом. Трудно было уделять чему-либо спокойное внимание с этим бурным буревестником Бенсоном, обрушивающим на всех град вопросов.

Мистер Мэнсфилд подумал, что, возможно, Макфэйден немного боится адмирала Бенсона, как и он сам. Кроме того, он предположил, что возвращение «Морского льва» очень маловероятно. Он знал, что военные корабли такого типа не посылают туда-сюда, пока ученый изучает пачку документов. Однако он видел, что на Макфэйдена такое соображение не произвело ни малейшего впечатления.

Бумаги были переданы профессору, и к одиннадцати часам он уже занимался ими в своем кабинете.

Разгадка загадочного случая

ТЕПЕРЬ, УБЕДИВШИСЬ, ЧТО решение Макфэйдена было правильным, что адмирал Бенсон на время успокоился и поступил именно так, как требовалось, мистер Мэнсфилд вздохнул с облегчением и погрузился в работу, общаясь с секретарем и разбирая дневную корреспонденцию.

В три часа пополудни он с удивлением узнал, что профессор Макфэйден просит о встрече.

– Проводите его немедленно, – сказал он дежурному.

Ученый казался взволнованным больше, чем когда-либо в своей жизни. Он сразу же перешел к делу.

– Я очень внимательно просмотрел эти бумаги, – сказал он. – Говорю вам сразу, эта штука меня поражает. Моя теория прекрасно объяснила бы поведение Раджа, но, черт возьми, она не объясняет Макрея. Вы не смогли прояснить и оставили открытым тот факт, что до того, как был написан отчет Макрея, они с Раджем не встречались и не знали о существовании друг друга. Это меняет весь аспект доказательств. Предположение, на котором основывались мои рассуждения, уходит у меня из-под ног.

– Значит, вы изменили мнение? – спросил Мэнсфилд.