Старик путешествует

Мы устроились так, чтобы тени наши не заслоняли друг другу солнце. У нас с Фифи нет ни одной фотографии вместе. Может быть, потому что Фифи замужем и заключила с мужем какой-то договор, который она соблюдает уже десять лет.

А может, она тайный агент, хотя что со мною агентить, ведь уже десять лет в таком случае она работает со мной.

Ни одной фотографии вдвоём.

Франция / Люксембургский сад — II

Я тут было пришёл к выводу, что лучшее место на земле — это Люксембургский сад.

В 1980-м, только свалившись на Париж как чума, я туда часто хотел. И ходил.

И растительность его привлекала, и статуи королев, и то, что там можно было заклеить белокожих девочек — англичанку или, того лучше, ирландку.

Пальмы в кадках, фонтан (скорее бассейн, где уже тогда пускали управляемые по радио кораблики), солнце. Там искусственный климат, там жарче, чем в остальном Париже, проверьте.

А ещё Савицкий, весь в белом, игравший на кортах с жёнами и дочерьми латиноамериканских послов.

Моя поздняя юность (я прилетел в Paris 22 мая 1980 года в одном самолёте с Настасьей Кински) прошла в Люксембургском. Все 14 лет её, до марта 1994-го.

И вот май 2019-го, когда я прилетел сюда через 25 лет из России.

Я иду с двумя операторами и Сёмой Пеговым по Люксембургскому саду, указывая им время от времени на ту или иную деталь. Я поминаю Савицкого: удивительно, как этот не особо важный в моей жизни человек умудрился пролезть на одну из главных ролей в моей парижской жизни. Даже более того: Савицкий пролез в символ Люксембургского сада и всей моей тогдашней жизни.

Почему да почему… Ну, он был весь в белом. Потом эти жёны и дочери латиноамериканских послов. Он метался по кортам Люксембургского сада белой молнией, хотя ни до какого Вимбльдона его бы не допустили. Не прошёл бы по мастерству. У него было, несомненно, развитое на 100 % искусство жить, у этого Димы с Лихова переулка в Москве. Я долгое время не понимал, каково его достижение в этом мире, — нет, не книги, он, скорее, слабый талант, но искусство жить в Париже. Даже спагетти он покупал разноцветные и смешно раскладывал эти спагетти по краю кастрюли, они топорщились ежом.

У него были сверхсовременные гаджетс. Хромированные и чёрно-железные, для доведения до перфекции всех мышц его небольшого, хорошо вылепленного тела. Всего этого не было у меня. Я редко к нему приходил, но, когда приходил, я любовался, как он готовит.

Знать не знаю, как он глядел на меня, очевидно считая меня немного лохом.

Люксембургский сад, фонтан Марии Медичи, красные рыбины в тёмной воде. Тогда ещё из сада выходили порой сенаторы, на ходу надевая пиджаки. Тогда ещё терроризм если и был, то не распространялся на сады.

* * *

— Мсье, у нас тут административное здание Сената, снимать воспрещается… — подошёл к нам со стороны наших спин вежливый и смирный — ну кто, типа, наверное, наших ФСО, мужик. Семён и операторы установили свои трубы с линзами, направив их на дворец.

Мне, единственному знающему французский, пришлось извиняться.

— Раньше такого не было, — сообщил я команде, когда офицер отошёл.

— А что было раньше? — спросил Пегов.

— Во-первых, людей было в разы меньше.

* * *

О, Люксембургский сад, тенистый и огромный,
Где королевы предстоят,
Покрыты пылью тёмной…
О, Люксембургский сад, печальный и надменный,
К тебе зашёл я как солдат,
Пропащий юнец пленный…

Вот что было.

* * *

Теперь в Люксембургском саду можно лежать на газонах (не на клумбах с цветами) — вот что изменило пейзаж и общий вид. На подходе к центральной части (там, где фонтан и стада салатного цвета железных стульев) посетители лежат на подстилках и без. Даже потребляют пищу — целыми командами; есть и наклонённые друг к другу или обнявшиеся любовники. Над ними высокие, обрезанные в зелёные фургоны атлетические деревья.

Сад замусорен людьми. Не в том смысле, что люди оставляют мусор, а в том, что валяются, как мусор, повсюду. Я ревную Люксембургский сад ко всем этим толпам.

Точно так же мне были противны в Коктебеле стада отдыхающих. Я там даже не купался в море.

И здесь мне с ними в одном воздухе противно.

Раньше здесь было только одно кафе, где очень медленно обслуживали, я туда редко садился на открытом воздухе, поскольку и денег не было, и медленно обслуживали. Сейчас всё то же одно кафе, во всяком случае, других не видел, и так же медленно обслуживают. Если выйти на Rue Vangirard у театра Одеон, там на Rue Cornel было моё литературное агентство. Вместо агентства там (или рядом?) витрина магазина Dilettante, где я выпускал в те времена небольшие книжки рассказов. Dilettante, как говорят в Париже, поднялся, у них есть деньги платить за своё престижное географическое положение.

Nouvelle Agence, по-моему, сдохло после того, как Мэри (мой литературный агент) умерла, или Nouvelle Agence переселилось на менее престижный адрес.